'Импале' с её холодным жёстким рулевым колесом фута, наверное, три в диаметре, и неровным виниловым сиденьем, впивающимся мне в задницу сквозь джинсы, Тайлер говорит:

- Ещё раз. Расскажи мне подробно, что произошло.

В течение недель я не обращал внимание на то, что замышляет Тайлер. Однажды я пришёл с Тайлером в отделение 'Вестерн Юнион', и смотрел, как он отправляет телеграмму матери Марлы.

УЖАСНЫЕ МОРЩИНЫ (зпт) ПОЖАЛУЙСТА ПОМОГИ МНЕ (тчк)

Тайлер показал служащему пропуск Марлы в библиотеку, подписался её подписью на телеграфном бланке и орал, что да, 'Марла' иногда может быть мужским именем, а служащий пусть не лезет не в своё дело.

Когда мы уходили из 'Вестерн Юнион', Тайлер сказал мне, что если я его люблю, то должен ему доверять. Мне не стоит знать, что происходит, сказал мне Тайлер и повёл меня к Гарбонзо на обед.

Меня испугала не столько телеграмма, сколько обед с Тайлером вне дома. Никогда, нет, никогда в жизни Тайлер ни за что не платил наличными. За одеждой Тайлер ходил в тренажёрные залы и отели и забирал одежду из бюро находок. Это было лучше, чем, как Марла, воровать джинсы из сушилок в автоматической прачечной, и продавать их затем по двенадцать долларов за пару в комиссионные магазины. Тайлер никогда не ел в ресторанах, а у Марлы не было никаких морщин.

По совершено непонятной причине Тайлер послал матери Марлы пятнадцати-фунтовую коробку шоколада.

'Ещё одна возможность, как субботний вечер мог бы быть хуже', рассказывает мне Тайлер в 'Импале', - 'это бурый паук-затворник. Когда он кусает тебя, он впрыскивает не просто яд, а пищеварительный фермент или кислоту, которая расслаивает ткани вокруг укуса, потихоньку растворяя твою руку, или ногу, или лицо'.

Тайлер спрятался сегодня, когда всё это началось. Марла показалась в доме. Без стука Марла зашла через переднюю дверь и прокричала:

- Тук, тук!

Я читаю на кухне 'Ридерс Дайджест'. Я в полном недоумении.

Марла кричит:

- Тайлер! Я могу войти? Ты дома?

Я кричу: 'Тайлера нет дома'.

Марла кричит:

- Ты шутишь.

Секунда, и я у входной двери. Марла стоит на входе с почтовым пакетом 'Федерал Экспресс' и говорит:

- Мне нужно кое-что положить тебе в морозилку.

Я иду за ней по пятам всю дорогу до кухни, повторяя: 'Нет'.

'Нет'.

'Нет'.

'Нет'.

Она не будет хранить свой хлам у меня дома.

- Ну, золотце, - говорит Марла, - у меня ведь нет холодильника в отеле, и ты сказал, что можно.

Нет, я не говорил. Последняя вещь, которой я хочу, это чтобы Марла переехала к нам, час от часу не легче.

Марла вскрывает пакет 'Федерал Экспресс' на кухонном столе, и она вытаскивает и подымает что-то белое из упаковки для арахиса, и трясёт этим у меня перед носом.

- Это не хлам, - говорит она, - ты говоришь о моей матери, так что пошёл на хуй.

То, что Марла достала из упаковки - это один из тех бутербродных пакетов с чем-то белым, что Тайлер кипятил для получения чистого жира, чтобы сделать мыло.

- Всё могло бы быть хуже, - говорит Тайлер, - если бы ты случайно съел содержимое одного из этих бутербродных пакетов. Если бы ты однажды встал посреди ночи, выдавил бы эту белую массу, добавил луковую суповую смесь 'Калифорния' и сожрал бы её с картофельными чипсами. Или брокколи.

Сильнее всего на свете в тот момент, пока мы с Марлой стояли на кухне, я не хотел, чтобы Марла открывала морозилку.

Я спросил, что она собирается делать с этой белой массой?

- Парижские губы, - сказала Марла, - когда ты стареешь, губы проваливаются внутрь рта. Я храню это для коллагеновых губных инъекций. У меня уже почти тридцать фунтов коллагена в твоей морозилке.

Я спросил, насколько большие губы она хочет?

Марла сказала, что сама по себе эта операция пугает её.

'Масса, которая была в пакете 'Федерал Экспресс', - говорю я Тайлеру в 'Импале', - 'это та же масса, из которой мы делали мыло'. С тех пор, как стало известно, что силикон вреден для здоровья, коллаген превратился в самый ходовый товар для инъекций, чтобы разглаживать морщины и припухлять тонкие губы или слабый подбородок. Если верить Марле, большую часть дешёвого коллагена получают из коровьего жира, который обрабатывают и стерилизуют, но этот дешёвый коллаген не задержится долго у тебя в теле. Как только ты сделал инъекцию, скажем, себе в губы, твоё тело отторгает его и начинает вымывать из организма. Шесть месяцев спустя у тебя снова тонкие губы.

'Лучший коллаген', - сказала Марла, - 'это твой собственный жир, выкачанный из твоих бёдер, обработанный, очищенный и введённый тебе в губы. Или ещё куда-то. Этот коллаген останется'.

Та масса в холодильнике у нас дома - это был коллагеновый фонд доверия Марлы. Где бы у матери Марлы не появился лишний жир, его отсасывают и упаковывают. Марла говорит, что этот процесс называется сборкой. Если самой матери Марлы коллаген не нужен, она отсылает пакеты Марле. У Марлы никогда не было собственного жира, а коллаген из тела её матери будет лучше, если ей когда-либо понадобится его использовать, чем дешёвый коровий.

Свет уличных фонарей бульвара пробивается сквозь договор купли-продажи на стекле и пишет 'AS IS' на щеке Тайлера.

- Пауки, - говорит Тайлер, - могут откладывать свои яйца, и личинки будут рыть ходы у тебя под кожей. Вот как ужасна может быть жизнь.

Моя Миндальная Курица в теплом густом соусе начинает напоминать по вкусу что-то отсосанное из бёдер матери Марлы.

И прямо там, стоя на кухне вместе с Марлой, я понял, что сделал Тайлер.

УЖАСНЫЕ МОРЩИНЫ.

И я знал, почему он послал сладости матери Марлы.

ПОЖАЛУСТА ПОМОГИ.

Я сказал: 'Марла, ты не хочешь заглядывать в морозилку'.

Марла сказала:

- Делать что?

- Мы можем есть красное мясо, - говорит мне Тайлер в 'Импале', и он не может использовать куриный жир, потому что мыло не затвердеет в бруски. - Эта масса, - говорит Тайлер, - принесёт нам целое состояние. Мы снимали этот дом только благодаря коллагену.

Я говорю: 'ты должен был сказать Марле. Теперь она думает, что это сделал я'.

- Омыление, - говорит Тайлер, - это химическая реакция, необходимая, чтобы сделать хорошее мыло. Нам не подойдет ни куриный жир, ни какой-либо другой с высоким содержанием соли.

- Слышишь, - говорит Тайлер, - у нас есть большой заказ, который нам нужно выполнить. Вот, что мы сделаем: пошлём матери Марлы ещё шоколада и, наверное, несколько фруктовых пирогов.

По-моему, это всё равно не сработает.

Ну, короче говоря, Марла заглянула в морозилку. Ну ладно, сначала была небольшая драка. Я пытаюсь её остановить, и пакет, который она держала в руках, падает и рвётся прямо на линолеуме, и мы оба поскальзываемся в жирной белой массе и с трудом поднимаемся. Я хватаю Марлу сзади за талию, её чёрные волосы бьют меня по лицу, руками она размахивает по сторонам, а я повторяю ей снова и снова: 'это не я'. Это не я.

Я этого не делал.

- Моя мама! Ты полностью её выпотрошил!

'Мне нужно было сделать мыло', - говорю я, прижимая губы к её уху. Нам нужно было постирать мои