Кипятите и снимайте.

Марла вернулась.

В ту же секунду, когда Марла открыла входную дверь, Тайлер исчез, испарился, выбежал из комнаты, растаял.

Тайлер сбежал наверх, или Тайлер спрятался в подвале.

Пух.

Марла зашла через запасной выход с канистрой хлопьев щёлока.

- У них в магазине есть сто-процентно-переработанная туалетная бумага, говорит Марла, - это наверное худшая работа в мире - перерабатывать туалетную бумагу.

Я беру канистру щёлока и ставлю её на стол. Я ничего не говорю.

- Я могу сегодня остаться? - говорит Марла.

Я не отвечаю. Я считаю про себя: семь слогов, девять, семь.

Тигр улыбнётся.

Змея скажет, что любит.

Ложь создаёт зло.

Марла спрашивает:

- А что ты готовишь?

Я - точка кипения Джо.

Я говорю: 'иди, просто иди, просто выметайся. Ты и так откусила здоровенный кусок моей жизни, лады?'

Марла хватает меня за рукав, и держит меня так одну секунду - ровно столько, сколько нужно, чтобы чмокнуть меня в шею.

- Пожалуйста, позвони мне, - говорит она, - нам нужно поговорить.

Я говорю: 'да, да, да, да'.

Как только Марла выходит за дверь, Тайлер появляется а комнате.

Быстро, словно какой-то фокус. Мои родители делали эти фокусы на протяжении пяти лет.

Я кипячу и снимаю жир, пока Тайлер освобождает место в морозилке. Пар стоит в воздухе слоями и вода капает с потолка. Сорока-ваттная лампа в глубине морозилки освещает что-то яркое, что я не могу разглядеть за пустыми бутылками из-под кетчупа, баночек то ли с рассолом, то ли с майонезом и освещённым профилем Тайлера.

Кипятите и снимайте. Кипятите и снимайте. Поместите снятый жир в картонку из-под молока с разорванным верхом.

Развернув кресло к морозилке, Тайлер следит, как жир застывает. В кухонной жаре облака пара выпадают дождём и собираются в лужу вокруг ног Тайлера.

По мере того, как я наполняю картонки из-под молока жиром, Тайлер засовывает их в морозилку.

Я опускаюсь на колени рядом с Тайлером перед холодильником, и Тайлер берёт мои руки и начинает мне показывать. Линия жизни. Линия судьбы. Отметки Венеры и Марса. Конденсирующийся туман собирается в лужу вокруг нас, и пускает зайчики на наши лица.

- Мне нужно, чтобы ты оказал мне услугу, - говорит Тайлер.

'Это насчёт Марлы, да?'

- Никогда не говори с ней обо мне. Никогда не говори обо мне у меня за спиной. Обещаешь? - говорит Тайлер.

'Я обещаю'.

Тайлер говорит:

- Если ты когда-нибудь вспомнишь обо мне при ней, ты никогда меня больше не увидишь.

'Я обещаю'.

- Обещаешь?

'Я обещаю'.

Тайлер говорит:

- А теперь запомни, ты трижды дал это обещание.

Густой и чистый слой чего-то собрался наверху жира в морозилке.

'Жир, - говорю я, - он разделяется'.

- Не беспокойся, - говорит Тайлер, - чистый слой - это глицерин. Ты можешь примешать глицерин обратно, если ты делаешь мыло. Или ты можешь снять слой глицерина.

Тайлер облизывает губы и кладёт мою руку ладонью вниз на свою ногу, на милый фланелевый кармашек банного халата.

- Ты можешь смешать глицерин с азотной кислотой, чтобы сделать нитроглицерин, - говорит Тайлер.

Я вдыхаю открытым ртом и говорю: 'нитроглицерин'.

Тайлер облизывает губы, пока они не становятся влажными и блестящими и целует тыльную сторону моей ладони.

- Ты можешь смешать нитроглицерин с нитратом натрия и опилками, чтобы сделать динамит, - говорит Тайлер.

Влажный поцелуй блестит на тыльной стороне моей ладони.

'Динамит', - говорю я и сажусь на пятки.

Тайлер срывает крышку с банки щёлока.

- Ты можешь взрывать мосты, - говорит Тайлер.

- Ты можешь смешать нитроглицерин ещё с азотной кислотой и парафином, и сделать пластиковую взрывчатку, - говорит Тайлер.

- Ты можешь взорвать здание, нечего делать, - говорит Тайлер.

Тайлер подымает банку щёлока на дюйм над влажным блестящим поцелуем на тыльной стороне моей ладони.

- Это химический ожог, - говорит Тайлер, - и боль от него хуже, чем ты когда-либо испытывал в жизни. Сильнее, чем от тысячи сигарет.

Поцелуй блестит на тыльной стороне моей ладони.

- У тебя останется шрам, - говорит Тайлер.

- Имея достаточно мыла, - говорит Тайлер, - ты можешь взорвать весь мир. А теперь помни, ты обещал.

И Тайлер высыпает щёлок.

9.

Слюна Тайлера выполнила две функции. Влажный поцелуй на тыльной стороне моей ладони удержал хлопья щёлока, пока они жгли. Это - первая функция. Вторая заключалась в том, что щёлок жжёт, только если смешать его с водой. Или слюной.

- Это химический ожог, - сказал Тайлер, - и боль от него сильнее, чем ты когда-либо испытывал в жизни.

Вы можете использовать щёлок, чтобы прочищать забившийся сток.

Закрой глаза.

Смесь щёлока и воды может пропалить алюминиевую кастрюлю.

Раствор щёлока в воде может растворить деревянную ложку.

Смешанный с водой, щёлок нагревается более чем до двухсот градусов, и с такой температурой он жжет тыльную сторону моей ладони, и Тайлер кладёт пальцы своей руки на мои пальцы, наши руки прижимаются к моим окровавленным штанам, и Тайлер говорит, чтобы я обратил на то, что происходит, особенное внимание, потому что это - величайший момент моей жизни.

- Потому что всё, что было до сейчас - это история, - говорит Тайлер, - и всё, что произойдет после сейчас - это история.

Это величайший момент в твоей жизни.

Щёлок, оставшийся на руке в точности по форме Тайлеровского поцелуя маленький костёр, или раскалённое железо, или атомный взрыв на моей руке в конце длинной - длинной дороги, которую я представляю себе уходящей вдаль на много миль. Тайлер говорит мне вернуться и оставаться с ним. Моя рука уплывает и становится крошечной где-то на краю горизонта в конце дороги.

Представьте себе всё ещё горящий огонь, за исключением того, что сейчас он где-то за горизонтом. Закат.

- Вернись к боли, - говорит Тайлер.