Он взял лежащий на кухонном столе листок и протянул мне. Служебная записка, презрительно помеченная коричневым кольцом от кружки с чаем.

Это было официальное уведомление. Среди вещей покойного Джона Кроули был найден конверт с адресом брата Майка. Это считалось проявлением высшей степени непрофессионализма, нарушением правил о личных контактах с заключенными и каралось отстранением от должности.

— Разумеется, все это полная чушь. Я не отрицаю, что вел подобную переписку, но, как правило, все смотрят на подобные вещи сквозь пальцы, — произнес он. — За исключением отдельных случаев. — Брат Майк отхлебнул чай. — На меня оказывают сильное давление. При входе в тюрьму меня всякий раз обыскивают. Иногда разрешают проводить занятия по рисованию, но их могут в любой момент прервать, даже если это индивидуальная консультация. Но хуже всего то, что из-за моего поведения подобные проблемы возникли у многих моих коллег. Однако пока что они поддерживали меня. Я слышал, против вас тоже возбудили дело. Вас обвиняют в нанесении побоев заключенному.

Я подняла кружку, словно хотела сказать тост.

— Теперь понимаю, почему вы не хотели меня видеть.

Он с грустью улыбнулся:

— Это не так. И прошу прощения, если у вас сложилось такое впечатление. Но все-таки почему вы решили приехать ко мне?

Я все еще колебалась. Тогда он взял меня за руку и заговорил прежде, чем я успела открыть рот:

— Подождите. Я хочу вам кое-что показать.

Мы вышли через дверь черного хода. В прихожей он дал мне калоши и толстый свитер, и я невольно вспомнила детство, пока брела за ним по занесенной снегом тропинке. Мы подошли к странному сараю, который я видела из окна кухни, и я почувствовала, что оттуда веет теплом и необычным, но приятным запахом. Так пахнет сено в амбаре или высушенная на солнце недавно сжатая пшеница.

— Там находится моя печь для обжига, — объяснил он. — Я — гончар по призванию. Остальная моя деятельность, как, например, художественный кружок или моя работа в области восстановительного правосудия, нужна мне лишь для успокоения совести. Если бы у меня не было дел в тюрьме, я проводил бы здесь все свое время. Сейчас она горит. Я разжигаю ее лишь дважды в год. Хотите взглянуть?

Он поднял брезент, и я услышала доносящееся изнутри тихое ворчание, похожее на рокот морских волн, разбивающихся о берег, или на клокотание лавы в жерле вулкана. Горячий воздух ударил в лицо, и я почувствовала запах древесного угля и металла. Когда немного привыкла к жару, я заглянула внутрь, но увидела лишь вспыхивающие в темноте искры. Зрелище очень красивое, но я отступила назад, не в силах выносить жар, а брат Майк опустил брезентовый полог.

— Я позаимствовал свой стиль у японских мастеров из провинции Бизен. Обычно японские гончарные работы выполняются очень тщательно. Они проходят серьезную обработку и требуют точного соблюдения температуры. Но для стиля бизен-яки используется примитивная печь, которую растапливают лучиной и дровами, а иногда даже хворостом, листьями и соломой. Огонь и высокая температура превращают весь этот мусор в мелкие частицы и выбрасывают вихрь искр, которые попадают на свежие гончарные работы и врезаются в глину, оставляя на ней следы подобно окаменелым останкам. Этот процесс весьма непредсказуем, а в результате получаются изделия изумительного цвета.

Его лицо светилось от радостного возбуждения, он буквально излучал энергию.

— Меня ободряет, что подобная красота, — добавил он, — рождается в результате насилия. Хотя, разумеется, это всего лишь метафора.

Я немного поежилась в толстом свитере, который он мне одолжил. Теперь, когда он опустил полог, стало холодно, хотя на моих щеках все еще играл легкий румянец.

— Я хотела бы узнать подробнее о комиксе Кроули, — осторожно сказала я. — Что там было нарисовано? И что это означало?

Выражение его лица оставалось прежним, и он продолжал улыбаться. И все же я почувствовала перемену.

Брат Майк медленно обошел печь, проверяя покрывающий ее брезент, ощущая ладонями исходящий от нее жар. Я следовала за ним. Около забора, отгораживающего участок от леса, лежала куча черепков.

— Все живое тянется к теплу, — сказал он. — Однажды я случайно зажарил кошку или ондатру в большом котле. Вероятно, она незаметно пробралась туда.

— Расскажите мне о главном герое того комикса, — попросила я. — О Нищем.

Он вытащил из снега половинку вазы и снова бросил ее на землю, чтобы она разбилась окончательно. В его жесте не чувствовалось злости, он просто выполнял свою работу.

— Нищий… — проговорил он. — Я подумал, что имя Нищий вполне подошло бы для целей, которые ставил перед собой Джон. Оно имело прекрасную историческую и литературную основу.

Я спросила, что он имеет в виду.

— В прежние времена большинство заключенных были должниками, или нищими. Эти обычные люди, чье единственное преступление — бедность, сильно отличались от современных зэков, даже тех, что сидят за употребление наркотиков. До начала двадцатого пека в тюрьмах Нью-Йорка или Филадельфии можно было встретить заключенных, которые протягивали руки, умоляя о милостыне. Некоторые привязывали ботинки к решетке, которая еще называлась Решеткой Нищего. Они могли освободиться, если удавалось подкупить смотрителя. Если же говорить о литературных первоисточниках, то стоит вспомнить «Оперу нишего» Джона Гея. Видели ее? Она основана на событиях, произошедших в тюрьме Ньюгейт. Это история о надзирателе, который создал в тюрьме тайную преступную организацию, подчинив себе беспомощных заключенных. Блестящая язвительная сатира на социальное устройство и призыв к реформам. Если вы считаете, что наш современный тюремный институт является одним из инструментов капиталистической системы, и, следовательно, низшие классы подвергаются постоянному унижению, и только богатые имеют право на справедливость, то…

Я больше не могла это выносить.

— Я знаю, что Нищего звали Эрл Хаммонд.

— Так вам известно о Хаммонде? — Он даже не удивился и не сделал паузы.

— Как я понимаю, вам тоже о нем известно.

— Слышал о нем. Его работа оказала большое влияние на всех, кто занимается восстановительным правосудием. Кроме того, история Хаммонда стала одним из источников вдохновения для Кроули.

Его работа. Источник вдохновения. Я была неприятно удивлена подобной претенциозностью, а извращенная чувствительность этой «слабой сестрички» вызвала раздражение.

— Хаммонд убил надзирателя — человека, выполнявшего тяжелую, опасную работу, обеспечивающую безопасность людей. Хаммонд был настолько опасен, что даже в тюрьме строгого режима его пришлось поместить и изолятор.

— Да, — признался брат Майк. — И он просидел там долгие годы. Это случилось еще до того, как я стал там работать, и все равно я не могу это понять. Однако Джона вдохновил не этот поступок Хаммонда, а то, что случилось позже, когда Хаммонда выпустили из изолятора и он превратился в личность, достойную восхищения.

— Что же произошло?

— Он изменился.

Отеи Майк сказал об этом как об очевидном явлении, словно я сразу должна была все понять.

— Как это изменился?

— Он был главарем преступной банды, наркоторговцем и убийцей. Чудесным образом годы изоляции не уничтожили его разум, а, напротив, освободили. Он стал бороться с организованной преступностью, стал отважным искренним правозащитником, который выступал за реформу тюремной системы и восстановительное правосудие. Хаммонд был одним из первых заключенных, который выступал на публике с подобными предложениями. Как вы понимаете, это было непросто. Он пытался искупить свои грехи и даже помирился с семьей надзирателя, которого убил. Но офицеры охраны добились, чтобы его снова изолировали. Бандиты также возненавидели его, решив, что он их предал, использовал свои знания о преступном мире, чтобы положить конец их образу жизни, а взамен получить доступ к заключенным. Он не