В поезде. Мужчина лет шестидесяти: “Раньше родители нам говорили: ладно, мы в войну настрадались, хоть вы поживете. А теперь мы детям что говорим: ладно, мы как-то жили, а вы-то как жить будете? Образование платное, здравоохранение платное, зарплаты-пенсии крошечные”.

Звонит Р. и говорит: “Вас беспокоят из ФСБ”! Все-таки такого юмора не могло быть при советской власти.

Болею, как никогда не болела. Почки — пью подряд четвертые антибиотики... А не так давно в соседнем букмагазине я дешево купила том писем Цветаевой. Она пишет про Пастернака: думала — умирать буду, его позову. А я кого позову? Спросила у Наденьки: придет ли К.на мои похороны, а она отвечает: он просто не узнает даже.

Сон: я с Сережей Костырко обсуждаю приглашение в Москву (кто же меня пригласил, наяву не знаю).

Валечка Полухина прислала вторую антологию, то есть ту же, но переизданную, там мои хокку на английском. Спасибо, дорогая моя Валечка, очень родная!

Сегодня Н. П. звонила и снова говорила, что стране нужен тоталитаризм... демократия, мол, только для такой маленькой страны, как Афины... Ну а США? — спросила я. “Ну, это совсем другое”. А что другое-то... те же люди, но не хотят тоталитаризма, как наши бывшие интеллигенты. Ох...

Слава с утра стал печь оладьи, а у меня от анбитиотиков печень и так сдала. Я говорю:

— Не буду есть жареное! И так печень криком кричит...

Он ответил:

— Печень криком кричит, надрывается,

а оладья молчит, ухмыляется...

Когда я узнала, что в “Фиесте” Хэм выдумал, что у главного героя не было мужского достоинства, была сильно разочарована. Слава говорит: “Какая ты жестокая! Неужели было бы лучше, если бы у него в самом деле не было пениса”.

В двухтомнике Седаковой прочла описание отпевания Вени Ерофеева. Я всегда, когда читаю про чье-то отпевание, думаю: хорошо бы меня отпели. Но потом представлю, сколько стоит машина, и мне сразу стыдно, где же девочки возьмут столько денег, и я говорю им: дома пусть батюшка почитает что нужно, это дешевле...

Каждый день с утра отключают тепло, и нервы горят, работать спокойно нельзя... Господи, помоги нам!!!

Сняла со сберкнижки последние 60 рублей, но не удержалась и купила за 10 рублей “Независимую” с нашей сказкой “Параллюли”. Еще месяц назад она стоила 8 руб.

...вот погладила юбку, собралась, остались какие-то минуты до отъезда на выступление — пишу. Выступать у студентов — это терять рабочий день, не напишешь ничего, уже нельзя сосредоточиться. Поэтому я так не люблю никуда выходить. Но деньги нужны, поэтому и иду.

Вчера получили письмо, что нужна срочно кровь ребенку — третья отрицательная. Всех подняли на ноги, нашли, но... оказалось, что это розыгрыш подростков из интернета... Как-то это все не очень хорошо с их стороны. Но — может — мы побыли сутки людьми, посочувствовали и хотели помочь... так что кто выиграл-то — мы же... Мне часто кажется, что от всего столько выигрыша! То сюжет, то настроение, то картина. То друг новый. То стихи.

Свитер Славы просвечивает, а я говорю: “Надевай на черную футболку, и не будет видно” (не сдаемся).

Вечером читала Лиснянскую в Знамени-1, как ее 3 суток держали чекисты в ванне с ледяной водой. Вот у меня всю ночь и болела голова.

Как я выступала университете. Мне выступать нельзя — всегда говорю много лишнего. В конце одна студентка спросила: как же вы такая оптимистка, если сами говорите, что полностью разочарованы во власти и возмущены цинизмом ее. Я ответила словами Люси Грузберг про концепт. Если концепт “слово” содержит противоположные смыслы (то слово лечит, то калечит, то вечно, то быстротечно), то концепт слова “жизнь” таков, что прекрасность всегда сильнее трагичности...

Я подарила студентам 20 картин. Если один (одна) не выбросит, то уже хороший результат (плюс триста рублей, которые мне дали за выступление).

Их интересовала “Любовь в резиновых перчатках”, так ли все было и пр. Я прототипов не выдаю ни за что.

Спросили: отделяет ли писатель творческое время от времени жизни (конечно, не отделяет); является ли юность лучшим временем в жизни (там были свои недостатки, в основном недостаток мудрости); когда лучше жилось писателю: в советское время или сейчас (раньше печатали редко, но платили хорошо, а теперь печатают чаще, но платят символически, хотя я за нынешнее время — лучше печататься больше, чем меньше, а деньги — дело не первое).

...Славу попросили перевести с иврита документы и заплатили 150 рублей. Он их мне вручил и попросил купить подсолнечное масло.

— А на остальные что?

— А на остальные что хочешь, ни в чем себе не отказывай!

Я ехала в автобусе и видела огромные рекламные плакаты: скромность умерла — искушение мехом (вкусом и т.д.). Я в ответ думала: нет, слухи о смерти скромности сильно преувеличены.

Приходила в гости Ф. Яркая речь.

— У него такое лицо, что кажется: вся комната до потолка в матюках...

Андрон Кончаловский слезу пустил на экране, подпер рукой лицо и говорит: жалко беспризорных детей. А у самого две толстых золотых печатки на пальцах.

Слава хлебнул вина и сказал: О! ТВ сразу поумнело.