распухшими губами.
- Пошла в хату, бесстыдница, бессоромница! - грянула Гончариха. - На лавку ложись, да юбку задирай - сама тебя сечь буду, сквернавку! Рук не пожалею! А устану, всех соседей позову!
'Дитятко' исчезло. Между тем упомянутые соседи в дюжину голосов принялись пояснять 'панне сотниковой', как дело было. Застукали их, лекаря да девку, на сеновале, причем с первого же взгляда на рубаху Гончаровой дочки ясно стало, что опоздали…
Крамольник все же изловчился - натянул шаровары и попытался нырнуть в толпу. Но его схватили, толкнули обратно.
На пана лекаря было жалко смотреть. Ярина не выдержала - отвернулась. Польстился кот на сметану! И была б еще сметана добрая!…
- Вот что, Ярина Логиновна! - Павка Гончар снял шапку, с достоинством поклонился. - Сечь его, сквернавца, так и быть, не станем боле, а отпустить - не отпустим. Сперва к батюшке сведем, к отцу Нифонту - окрестим бусурмана. А после пусть икону целует, что на моей Гапке женится. Вот Пост Великий пройдет, так на Красную Горку и окрутим. Пусть он, бессоромник, грех покрывает!
Девушка вздохнула. Оно и не поспоришь, в своем праве Гончар. Канчуки что, могли и за дубье взяться!
Сзади послышался топот. Подлетел Агмет на вороном иноходце, вихрем спрыгнул с коня.
- Ханум-хозяйка! Зачем без меня ходи? Зачем от Агмета убегай?
- Агметка! Иди сюда, Агметка! - радостно отозвались из толпы. - Давай камчу, камчой сподручней будет!
Хведир оказался на месте - в зале, за отцовым столом. Ярко горела немецкая лампа. Бурсак чуть сгорбился, водя пером по листу толстой тетради. Пан Рио пристроился рядом, что-то негромко поясняя.
Девушка лишь покачала головой. Ну, нашел Фома Ерему! Один сказки рассказывает, другой - записывает. Ровно дети!
- Ярина! - парень вскочил, поспешно захлопнул тетрадь. - А мы тут…
- Вижу…
Шапка упала на лавку, темные волосы рассыпались по плечам. Ярина вздохнула - косу заплести, и то времени нет!
- В Полтаву отписал ли, пан писарь?
- Еще утром, - с готовностью отозвался Хведир. - С нарочным послал, и коня ему доброго дал… Думал сам ехать, так ты ж, панна-сотник, не велишь!
- Хорошо…
Ярина не без труда расстегнула кожушанку, попыталась снять. Замерзшие руки не слушались. Пан Рио подскочил, помог.
- То спасибо…
Девушка подошла к очагу, протянула руки, поморщилась.
- А вы бы, пан Рио, чем байки всякие пану писарю сотенному рассказывать, за паном Крамольником бы смотрели! Или в земле вашей каждому гулене девок портить вольно?
Странное дело: пан Рио смутился - впервые за все их знакомство.
- Я… Я ему скажу, госпожа Ирина! Рам… То есть господин к`Рамоль и вправду иногда позволяет себе…
Ярина не удержалась - хмыкнула. Вспомнилась грозная тетка Гончариха. С такой свекрухой не разгуляешься!
- Вы б с ним поговорили, пан Рио! Утешили бы! Агмет вас отведет.
- Гм-м…
Рио задумался, вздохнул - не иначе, о чем-то догадался. Девушка подждала, пока за гостем закроется дверь, и повернулась к Хведиру.
- Ну так какую сказку рассказали пану Теодору сегодня?
Бурсак смутился - не хуже пана Рио, но мигом принял серьезный вид.
- Отнюдь не сказку, Ярина Логиновна, но предание давнее земли своей. И не весь день сим мы заняты, но токмо час, не боле. Днем же вовсе мы не безделью предавались. Показал я пану Рио, како из фузеи стрелять, дабы мог он врага оружно встретить…
Ярина только моргнула. Это же надо! Бурсак в окулярах учит 'доблестного героя' рушницей владеть!
- И… как?
- Как и должно, - парень важно кивнул. - Пан Рио попал, я же - нет. Сейчас же, ради времени вечернего, рассказал он мне дивную повесть про злокозненных супостатов, Приживниками именуемых. Той супостат, Приживник который, сугубо к людской природе прилепляется и оную природу своей замещает…
- Вроде беса? - девушка хмыкнула. - Эх, пан бурсак!
Хведир-Теодор только усмехнулся:
- Так фольклор же! Запишу, пусть пан Гримм порадуется… Устала, Яринка?
- Устала…
Девушка опустилась в кресло, прикрыла глаза. Хведир неуверенно потоптался на месте, шагнул к ней, осторожно погладил по плечу.
- Ну, ты чего? Ну, отдохни!
- Гонтов Яр пожгли… - Ярина сцепила зубы, мотнула головой. - Два десятка насмерть побили, а девок в лес увезли. Сегодня утром нашли - сгвалтованные, мертвые…
- Знаю…
- Знаешь? А что молчат - знаешь? Спрашиваю: кто сотворил?! - глаза отводят. Будто и не их сельчан побили да живьем пожгли! Мать, у которой дочек увезли - седая, за ночь старухой стала…
Ярина устало прикрыла веки. Отец говорил: на войне страшно. Могла ли она подумать еще месяц назад, что доведется такое увидеть. И не в чужом краю - дома.
- Подкоморник один приезжал, - Хведир оглянулся, заговорил шепотом. - Из Мерлы. Туда снова мацапуровы сердюки наведались. Говорят, пишитесь в крепость к пану нашему, он и защитит. А не запишетесь - все пропадете. И в Калайденцах они были, и в Циркунах. В Циркунах сход собирался, решили к пану Мацапуре под руку проситься…
Девушка кивнула. Широко пан Мацапура рот разевает! То выгон требовал, теперь же - село вместе с посполитыми!
- Значит, вот кто эти 'татары'!
Ярина и раньше догадывалась, теперь же все ясно стало. Вот почему им подмоченный порох прислали! Сгорят Валки, погинут все, а потом, как из Полтавы наказной сотник приедет, Мацапура только руками разведет: не моя вина, я даже порох им прислал, от сердца оторвал. И что селяне молчат - тоже понятно. Татары далеко, а Дикий Пан - под боком.
- Батька снился, - Хведир вздохнул, ссутулился. - Черный весь, глаза неживые, страшные. Видать, не упокоился…
Девушка присела рядом, хотела что-то сказать, но слова не шли. Как утешить? Одно утешение - врага найти и кровью его умыться. Да разве достанешь пана Мацапуру!
- Батька, он… Он тебя сватать хотел, когда сотня вернется. За Мыколу.
- Твоего брата старшего?
- За него…
Девушка не удивилась - догадывалась. Умен был Лукьян Еноха! Нет сыновей у сотника Логина, а кому-то после смерти его доведется новым сотником стать. Впрочем, чтоб такое сообразить, ума особого не требуется.
