пообщаюсь с единственным знакомым мне человеком, который умер — спасибо тебе, Роза! — и теперь мы с ней разговаривали.

— До меня? — удивилась я.

Мы стояли посреди бескрайнего пейзажа вроде тех, что я представляла себе, когда в книгах про Ньютопию описывала пространства между сотами в телефонных сетях. Роза была одета в костюм медсестры, а я — в свои обычные джинсы. Астральный план то исчезал, то снова проявлялся и первое время слегка потрескивал, но потом устаканился и стал гиацинтово-голубого цвета, какой часто встречается в снах.

— Да. Ты чуть ли не единственный человек из моих знакомых, который не знаменит. Ты уж извини.

Тут я подумала (со мной во сне такое часто бывало), что этот сон обязательно надо будет записать в дневник сновидений. Я даже представила себе, как кто-то вроде психоаналитика Джоша или одного из авторов моих книг по самосовершенствованию говорит мне, что это очень существенно. И тогда я подумала (тоже во сне), как хорошо, что я не хожу к психоаналитику.

— Знаешь, а я ведь не умерла, — сказала она. — Позвони Дрю и спроси у него.

— Я с ним не разговаривала уже семь лет, — возразила я.

— Теперь-то я понимаю, почему ты от него сбежала! Человек просто невероятно помешан на себе.

— Я ушла от него к другому, — поправила я ее. — А вообще-то он мне очень нравился. Просто я не испытывала к нему безумной любви, и мне показалось, что я безумно влюблена в его друга. А почему ты говоришь, что не умерла?

— Потому что я не умерла. Я в Хартфордшире.

— Но если ты не умерла, как же я с тобой разговариваю?

— В жизни не слышала более идиотского вопроса, чем этот. Сама-то подумай.

— Ну а если ты не умерла, то почему же… Ну то есть ведь во всех газетах написано, что ты умерла!

— У нас вышел серьезный спор, — объяснила Роза. — Ну, у нас с Дрю. Спорили о сверхзадачах. И тогда я сделала вид, что покончила с собой.

Роза все говорила и говорила об их споре, но потом ее голос стал почти неслышным, и я увидела, как она выходит из поезда, садится на скамейку на пустынной станции и смотрит, как какая-то женщина ходит взад-вперед по платформе, а потом прибывает поезд, и эта женщина шагает на пути прямо перед поездом.

— Я заставила Дрю сказать, что это я, — сказала она. — И теперь я наконец-то с Калебом.

На следующее утро, направляясь в лавку за газетами, я наткнулась на Эндрю Гласса. Я выпила на завтрак большую чашку кофе и съела тост с яичницей, но все равно не чувствовала себя окончательно проснувшейся. Странный сон, приснившийся накануне, совершенно выбил меня из колеи, и я полночи дрожала и боялась засыпать и развлекала себя тем, что наигрывала на гитаре народные песни Айрис Гласс. Стоял небольшой туман, но бородач уже устанавливал свою треногу перед скалами. Женщины с дочкой нигде не было видно, и той пары, которую я приняла за Ви и Фрэнка, тоже.

— Ну как ты там устроилась? — спросил Эндрю.

— О, просто замечательно! Тишина, покой…

— Что же, и никаких странных снов?

— А? — переспросила я.

— Ну, ничего такого необычного не снилось? — рассмеялся он. — Нет?

— Почему ты спрашиваешь? — удивилась я.

— Черт, я там никогда не мог уснуть из-за этих снов. Все из-за колдовства. Им там все пропиталось, как запахом готовки, знаешь. С ума можно сойти.

Тут он снова рассмеялся.

— Да ладно, шучу я! Я там вовсе не из-за этого не могу спать. Ну, то есть я могу там спать. В смысле сейчас-то, конечно, нет, ну, в общем, ты понимаешь. О, господи. Прости, пожалуйста, что-то меня несет. Эдак и постояльца можно лишиться. Я думал, ты будешь там только работать, но Джилл из магазина говорит, ты накупила у нее собачьей еды, растений и всего такого.

— Ага. Поссорилась со своим парнем.

— Черт возьми, хреново. Сочувствую. Тогда все, больше я тебя не дразню.

— Да нет, дразни на здоровье, я сама решила от него уйти, так что все нормально. Я вдруг поняла, что одной мне куда лучше. И получается, что да, я сюда полностью переехала. По крайней мере, на какое-то время. Ничего?

— Чувствуй себя как дома. Делай там что хочешь, я больше не пристаю. Это все Джилл, старая сплетница! Ей непременно все про всех надо знать, даже про отдыхающих.

— Спасибо. В общем, я пока остаюсь. Конечно, если кошмары меня не выселят. Поживем — увидим.

— Вот черт, не надо было мне про них говорить.

— Ну, вообще-то мне вчера и в самом деле приснилось кое-что очень странное. Поэтому я и удивилась, что ты спросил. Но мне всегда снятся странные сны, если я переутомилась или сплю на новом месте. Кажется, это у всех так.

— В общем, давай поскорее осваивайся. Заходи вечером поужинать, если хочешь. Сырой свининой кормить не буду, обещаю.

— Спасибо. Может, и в самом деле зайду. Особенно если не будет сырой свинины.

— Мэри Шелли ее ела, знаешь? Чтобы увидеть во сне Франкенштейна. А, только… — он слегка покраснел. — Это ведь ты мне рассказывала, да?

— Может, и я. Я на семинарах люблю рассказывать такие истории.

— Да, точно, ты. На семинаре, да. Ты там много полезного рассказала. Ценные советы.

— Ну, вряд ли совет есть сырую свинину ценный, но все равно спасибо.

— У меня, кстати, возникла серьезная проблема. Не знаю, раздаешь ли ты советы вне семинаров?

— Что за проблема?

— Призраки. Я не знаю, верю ли я в них, понимаешь? Независимо от того, находятся ли они у меня в голове или где-то во внешнем мире, мне не хотелось бы принимать решение о том, верю я в них или нет. И уж тем более писать об этом решении в книге.

— И не пиши. Оставь этот вопрос открытым. Пускай читатель решает сам.

Море мягко всплеснуло волной у нас за спиной.

— Спасибо. А вообще, знаешь, этот твой семинар потряс меня до глубины души, — сказал Эндрю.

— Потряс? Чем?

— Когда ты показала нам эту видеокассету с телепередачами и рекламными роликами и объяснила, что есть семь основных сюжетов, которые используются вообще во всем. У меня от этого просто крышу снесло.

Я сделала эту видеоподборку в прошлом году и впервые использовала ее на семинаре, на котором были Эндрю, Лиз и Тим. В подборку входили телешоу из серии «Измени себя», в которых брали какую- нибудь девушку, не похожую на персонажа романтической комедии, и меняли ей прическу, макияж и одежду, пока она не становилась наконец похожей на персонажа романтической комедии — для этого использовалась классическая формула «из грязи в князи» с непременным моментом кризиса где-то в середине пути. Были тут и передачи из серии «Измени свой дом», в которых с помощью той же самой формулы дома обычных людей превращались в пространства, напоминавшие кинодекорации, и в них не оставалось ни позорного старенького линолеума, ни выцветших фотографий на стенах, ни удобных подстилок для собак. В одном из отрывков, который я показывала, дизайнер интерьеров советовал молодому человеку убрать со своей кровати плюшевую обезьяну, потому что она «неромантична» и никто не захочет с ним переспать до тех пор, пока он ее не уберет. Еще там были передачи с конкурсами талантов, где участникам непременно нужно было поплакать перед тем, как им сообщали счастливую