Итак, вступительный монолог Райкина длился без малого 20 минут. В нем поднимались разные проблемы современности – как социальные, так и экономические. Например, звучал следующий текст: «Там – ну, вы понимаете где – все работают, а вся выгода достается одному человеку. У нас все работают, но никому никакой выгоды». Или звучало такое: «Оденьте женщину получше, и она будет рожать почаще. Может быть, тогда мы и решим демографическую проблему».

В концовке монолога Райкин рассказывал сказку о волке и семерых козлятах, причем в его интерпретации хищник оставался победителем: съев бедных козляток, довольный укладывался спать под деревом. Звучал вывод: а ведь и среди нас, людей, развелось много разного рода хищников. «Может быть, мы хищнее зверя?» – вопрошал Райкин.

И все же завершался монолог на оптимистической ноте: «Мы верим в тебя, человек, мы еще постоим за тебя. Мир дому твоему!» Увы, как покажет уже скорое будущее, этот оптимизм не оправдается. Начнется горбачевская перестройка, которая достаточно быстро перерастет в перестрелку с массой человеческих жертв. Итогом всего этого станет развал нашего общего «дома» – СССР, который принесет неисчислимые трагедии для миллионов людей.

Как уже отмечалось, в половине сцен спектакля играл Райкин. Так, в миниатюре «Мастер смычка» он исполнял роль директора фабрики музыкальных инструментов, который обнаруживает у себя на предприятии ретивого мастера Бурчихина, работающего с перевыполнением плана: он производит больше смычков, чем положено. В итоге скрипок фабрика выпускает во много раз меньше, чем смычков. Директор вызывает к себе Бурчихина и пытается объяснить ему, что так работать нельзя. Мастер вроде бы соглашается с этим выводом, но затем выясняется, что директор просто его неправильно понял – Бурчихин собирается не уменьшить, а… удвоить выпуск смычков. В итоге на сцене появляются врачи из психиатрической лечебницы, которые забирают… директора.

В миниатюре «Тест – дело серьезное» Райкин играет некоего гражданина, к которому домой приходит социолог на предмет его опроса по разным животрепещущим проблемам. Однако тестируемый настолько серьезен, что даже на простые вопросы отвечает шаблонно, при этом повторяя в концовке ответа как попугай: «как и все мои товарищи». Социолог от этих ответов постепенно звереет и отчаянно пытается достучаться до тестируемого: дескать, меня интересует ваше личное мнение. А в ответ слышит знакомое: «как и все мои товарищи». То есть личного мнения у тестируемого не было, либо он его в себе вытравил, дабы не подводить все тех же пресловутых «товарищей».

В монологе «Киса-44» речь шла об уникальной электронно-вычислительной машине, которая обладала уникальной способностью – она могла заглядывать вперед и прогнозировать результат. Но именно это и выводило из себя людей, работающих на ней. «Что за японская манера смотреть вперед!» – раздраженно восклицает герой Райкина. И действительно, была в тогдашнем СССР такая проблема. Будь мы, как японцы, разве выбрали бы себе в руководители косноязычного Михаила Горбачева, который перед этим, будучи секретарем ЦК КПСС, провалил продовольственную программу, а затем, став генсеком, угробил и всю страну целиком. Впрочем, об этом мы еще поговорим чуть позже, а пока вернемся к спектаклю «Мир дому твоему».

В двух интермедиях Райкин выступил на пару со своим сыном Константином. В первой из них отец играл директора некоего комбината, а сын – контролера из Центра, прибывшего проверить работу этого предприятия. Судя по репликам героя Райкина, предприятие это было из числа обычных. Например, контролер спрашивал: «Ваша продукция сразу идет в утиль или через торговую сеть?» В ответ раздавалось: «Конечно же, через торговую сеть» (смех в зале, аплодисменты).

Во второй сценке отец и сын играли… отца и сына. Действие происходило в квартире профессора Вишневецкого (Райкин-старший), которого его сын-наглец (Райкин-младший) уговаривал позвонить своему товарищу, высокому начальнику, с тем чтобы тот «отмазал» сына от распределения в провинцию. «Иначе, – говорил сын, – тебе, папочка, даже некому будет стакана воды подать. А так я это буду делать ежедневно». Но папа так и не решается замолвить слово за своего отпрыска.

Скажем прямо, проблема, поднятая в этой миниатюре, была весьма актуальной для тогдашней советской действительности. Проблема «сынков» – отпрысков влиятельных родителей, живущих за их счет, – начала неумолимо набирать обороты еще полтора десятилетия назад. В итоге еще Василий Шукшин задумал написать сатирическую пьесу на эту тему, но не успел – скоропостижно скончался в октябре 1974- го. С тех пор «сынки» (а также и «дочки») настолько обнаглели, что при посредстве своих высокопоставленных родителей буквально заполонили все «хлебные» места, начиная от ВГИКа и заканчивая МГУ. То, что называется социальным лифтом, начало давать сбои именно тогда – на закате брежневской эпохи. И к моменту выхода райкинского спектакля проблема стала настолько острой, что на нее вынуждены были обратить внимание даже «верха».

В 1984 году в СМИ началась кампания по привлечению внимания общественности к этой проблеме. Самой нашумевшей статьей подобного рода стала та, что была напечатана в «Известиях». Там речь шла об отпрыске знаменитого режиссера Эдмонда Кеосаяна (автор «Неуловимых мстителей») Тигране, который по протекции отца поступил во ВГИК. Однако вся эта кампания закончилась пшиком, поскольку вскоре к власти пришел либералиссимус Горбачев, при котором «сынки» получили такой карт-бланш, который они никогда не имели до этого. В итоге если посмотреть на тех деятелей, кто помогал Горбачеву разваливать СССР, то там можно обнаружить много «сынков». Не верите? Перечисляю: Егор Гайдар (сын адмирала Тимура Гайдара и внук писателя Аркадия Гайдара), Анатолий Чубайс (сын бывшего политработника Советской Армии и преподавателя Ленинградского университета), Владимир Познер (сын мосфильмовского чиновника, руководителя Экспериментального творческого объединения), Андрей Макаревич (сын известного профессора-архитектора), Александр Любимов (сын советского разведчика), Николай Сванидзе (внук репрессированного в сталинские годы коммуниста), Леонид Млечин (сын известного журналиста, одного из руководителей газеты «Вечерняя Москва»), Артем Боровик (сын известного советского журналиста-международника), Виктор Ерофеев (сын видного советского дипломата) и т. д. и т. п.

Кстати, и сам Константин Райкин тоже, как мы помним, является отпрыском не рядового родителя. И «ключи» от целого театра он получил из рук своего отца именно в горбачевские годы. Но это так, к слову.

Весной 1984 года, когда состоялась премьера спектакля «Мир дому твоему», с Райкиным часто виделась искусствовед Елизавета Уварова, которая чуть позже станет биографом артиста (к тексту ее книги мы неоднократно обращались на этих страницах). Эти встречи были связаны с тем, что артист в те дни активно работал над своими мемуарами, и помогала ему в этом именно Уварова. Вот как она описывает тогдашнее житье-бытье артиста: