проверяющие — смотреть, как комсомольская работа ведется. Лучше бы вместо этого обучили иностранным языкам — мы же за границу выезжали. Но нет, этого не разрешали! Девчонки учили втихаря, чтобы хоть как-то объясняться с иностранцами. А так делали вид, что языками не владеем. Как только предстояли соревнования за границей, особенно в таких странах, как Китай, Япония, США, меня вызывали на ковер. «Ты у нас ведущий игрок. Во-первых, нам нужна только победа, ты должна команду вести за собой. А во- вторых, интервью даешь только ты. Это нельзя говорить, это — тоже…» Я переспрашиваю: «Подождите, а на каком языке я буду говорить? У меня же переводчик умный — ему лучше знать, что переводить, а что — не надо…» Переводчики-то были непростые, все в погонах. А вообще для меня давать интервью было тяжелейшей работой, лучше, наверное, камни ворочать. Помню, перед московской Олимпиадой американские телевизионщики приехали делать фильм о знаменитых советских спортсменах. Нагрянули ко мне домой. А мы не могли говорить, что мы профессиональные спортсмены и получаем за это деньги. Мы могли быть только любителями. Вот я и рассказывала: окончила спортивный институт, работаю тренером, после занятий иду тренироваться. Журналист спрашивает: «Ну а вот у вас ковры дома, телевизор цветной. Откуда?» Я отвечаю: «Могу себе позволить. Когда выигрываем чемпионат мира, Европы — нам полагается вознаграждение».
Когда Латвия стала независимой, помню, состоялась большая пресс-конференция. Журналисты давай забрасывать вопросами: «Уля, рассказывай, как тебе сейчас живется?» «Ой, — отвечаю, — сейчас я могу говорить вам все что угодно!» Журналисты смеются: «Да мы и раньше знали, что вы профессиональные спортсмены, но ты же ни разу не раскололась!»
Время было сложное не только в спорте. В 1984 году готовились-готовились к Олимпиаде, и вдруг — бойкот! Для нас это был последний шанс выиграть олимпийское «золото». Мастерство американок очень быстро росло, и больше победы они бы нам не дали. Но не суждено было случиться. Впрочем, у меня и так медалей хватает.
— В тех видах спорта, где нет электронных табло, которые фиксируют результаты, — например, как в легкой атлетике, — это обычное дело! Где есть судьи на площадке, там всегда может быть ошибка, часто умышленная. Сколько было случаев! Например, на чемпионате мира в 1983 году в Сан-Паулу. На всех мировых первенствах нашими главными соперницами были американки. И весь наш основной состав в первой половине игры получил по 3—4 фола, которых и в помине не было. Помню, достала мяч, а на меня села мулатка, 10-й номер, я отдала пас, наши ушли вперед, забросили, а судья свистит — гол не засчитан — и показывает на меня — фол! У меня аж в глазах потемнело от возмущения! Только вырвались на 6—7 очков вперед! В перерыве тренер Алексеева подошла к генеральному секретарю FIBA и сказала как отрезала: «Если будете так судить, больше не будете секретарем». Он поговорил с судьями, и они стали мягче. Ведь явно было задание — засудить!
Да и на внутренних соревнованиях таких вещей хватало! Я иногда психовала, говорила судьям: «Вы подсуживаете, не даете мне играть в баскетбол. Если так — вместо меня пойдете в сборную СССР, а я больше не пойду!» Я в целом играла корректно, хотя меня старались вывести из строя самыми разными способами: и били, и щипали. Ноги отдавливали так, что ногти чернели. Мне даже заказывали обувь на размер больше, чтобы ногам меньше доставалось.
— Нужен талант и чтобы голова хорошо работала. Ведь решения приходится принимать за доли секунды, думать быстро. Знаете, я обратила внимание, что в сборной Америки, во всяком случае раньше, разыгрывающим игроком всегда была белая спортсменка. Потому что у темнокожих хорошая физика, они сильные, но белокожие лучше соображают. Пусть не так хорошо бросают мячи и бегают, но лучше владеют мячом в процессе розыгрыша. В женском спорте особенно важны не силовые приемы, а тактика.
— В сборной, конечно же, была острая конкуренция — стояла очередь из желающих играть в ней. Но тем, кого отобрали, работать приходилось до седьмого пота. Помню, жили в Сухуми на сборах, там даже вечером жара 30 градусов. А надо по стадиону 20 кругов пилить — и это только разминка! Тренировки по общей физподготовке мы называли «горячий цех». Терпели, потому что попадание в сборную означало и международные соревнования, и выезды за границу. Хотя это сейчас спортсмены по контрактам получают миллионы, а мы выезжали практически без денег. В Америку на 20 дней летели и получали 20 долларов. И то были рады! Я всегда любила музыку — на эти деньги покупала себе пластинки, хотя бы одну, «Битлз» например. У меня и сейчас коллекция сохранилась — пластинок шестьдесят. И, естественно, покупали журналы моды. Возвращалась — меня уже друзья-подружки ждали, знали, что привезу, будем разбирать новинки.
— С моими параметрами одеться можно было только в Америке — там много магазинов больших размеров. Здесь в основном мне портниха шила. Ведь не все же в спортивной форме ходить, случались и приемы на высшем уровне. Например, я единственная латвийская спортсменка, которая имеет три ордена: орден Дружбы народов, орден Трудового Красного Знамени, орден Ленина. И все мне их вручали в Москве в торжественной обстановке. В независимой Латвии в 1994 году я также получила высшую награду — орден Трех Звезд. А годом ранее неожиданно пришло письмо из Америки — оформляйте бумаги на то, чтобы быть принятой в Зал славы баскетбола в Спрингфилде. Церемония была очень торжественная. Каждого из участников привозили на отдельном лимузине, затем проход по красной дорожке. Мне помог выйти из авто сопровождающий, я взяла его под руку — идем, а у меня все плывет перед глазами, и одна мысль: только бы не упасть. На фуршете стою и вдруг понимаю: природа распорядилась так, что всю жизнь я смотрю на людей сверху вниз, а тут, пожалуй, в первый раз оказалась среди мужчин, которые выше меня. Это было так необычно! Американцы, конечно, умеют организовывать торжества — это незабываемо! В 1999 году меня принимали в Зал славы женского баскетбола. Американские спортсменки не очень-то наряжаются, а я была в платье и смотрелась среди них королевой. Вышла одна баскетболистка на сцену, у нее спрашивают: «Что вам помешало стать олимпийской чемпионкой?» Она на меня показывает: «Да вот сидит тут в первом ряду Уля Семенова — вот кто мне помешал!»
В Америке меня любят. Помню, в 2002 году пригласили на очередное мероприятие, а у меня срок действия
