Обивая порог эшафота

/  Общество и наука /  Культурно выражаясь

В Белоруссии казнены двое обвиняемых во взрыве минского метро. Общество расколото на тех, кто отстаивает право государства лишать жизни террористов, и тех, кто сомневается в достаточности представленных Фемидой доказательств их вины. Телеведущая Ольга Бакушинская уверена: есть наказания пострашнее смертной казни...

Меня поражает рост агрессии в обществе. В свое время у нас в стране ввели мораторий на смертную казнь. Шли бурные дискуссии. Большинство пришли к выводу о том, что, наверное, смертная казнь — не очень цивилизованный выход, даже если речь идет о тяжелом преступлении. Но с тех пор много воды утекло. Возможно, люди слегка озверели из-за множества терактов, которые случились за этот период. И сегодня настроение в обществе совсем другое.

Многие хотели бы вернуть смертную казнь как обычную меру наказания за терроризм, убийства, изнасилование несовершеннолетних... Если сейчас сделать опрос, люди назовут десяток преступлений, за которые можно лишать жизни. А еще лучше — применять суд Линча. Этот призыв тоже частенько приходится слышать: «Отдайте его нам!» Постепенно мы скатываемся в какое-то неандертальское состояние. В большинстве развитых стран смертная казнь уже не применяется или применяется крайне редко. Это по факту единичные случаи, даже если такая высшая мера прописана в законодательстве.

Многие сторонники убийства по закону кивают на США. Но в США смертная казнь применяется редко и не сразу. Там нет такого, как в Белоруссии: приговорили — расстреляли. Между вынесением приговора и приведением его в исполнение проходят годы, а то и десятилетия. Дело проходит много инстанций. В это время есть возможность исправить судебную ошибку, если таковая имела место. И если человек все же доходит до электрического стула, это означает, что преступление действительно ужасающее и сомнений в его виновности ни у кого не осталось. Принимая во внимание качество нашей и белорусской правоохранительных систем, можно предположить, что у нас и у них смертная казнь почти наверняка станет методом расправы. Такие примеры имели место в советское время, когда перед тем, как поймать Чикатило, расстреляли невиновного, признав его маньяком. А из могилы человека не вернешь.

Учитывая состояние следственных, правоохранительных органов и нашу коррупцию, я очень боюсь, что мы кучу народу положим на этом деле. А нужно будет не найти преступника — его не найдут.

В белорусской истории много темных мест. На них обращали внимание адвокаты подсудимых, правозащитники и просто любопытствующие, которые взяли себе за труд проштудировать доказательства следствия. В Интернете эти данные можно найти: все открыто. Я их видела. И для меня совершенно не очевидно, что именно эти люди совершили преступление. Доказательства их вины выглядят крайне неубедительно, в том числе и в глазах белорусского общества.

Удивляет и поспешность, с которой приговор был приведен в исполнение. Это наводит на неприятные мысли. Кроме того, как известно, принято решение об уничтожении вещественных доказательств по делу. Вы извините, но это громкий процесс. И уничтожение доказательств вслед за обвиняемыми очень напоминает заметание следов. Боюсь, мы не скоро узнаем, как там все было на самом деле. Но ни один режим не вечен. И когда Лукашенко уйдет из власти, уверена, выяснится много интересного. Думаю, это будет некоторый шок для многих, в том числе для тех, кто сейчас в Интернете истерически пишет: «Так и надо с террористами!»

Я изучала настрой белорусского общества — там нет никакой мстительности. К дому расстрелянного Ковалева люди несут цветы. Если бы они были уверены, что он убил 15 человек и около 300 ранил, наверное, такой массовой акции не было бы. В Белоруссии мало кто верит, что эти люди — истинные виновники теракта. Но я допускаю и такую вероятность. Тем более заключение следствия и решение суда нужно было десять раз проверить, найти более основательные доказательства, а не убивать немедленно... Хорошо, допустим, что казнить террористов надо. Но вы сперва докажите, террористы ли они. Исключите малейшие сомнения.

В качестве высшей меры меня больше устраивает пожизненное заключение без права помилования. Для психики преступника такое наказание тяжелее смерти. Но при этом всегда остается возможность исправить судебную ошибку. А таких ошибок история знает немало. И не только у нас в стране, но и в тех же США.

Говорят, что общество должно защищать своих сограждан. Да, это так. Но не бывает мифического общества, оно состоит из отдельных людей. И если общество допускает убийство невиновного, это не защита.

И, разумеется, вопрос о смертной казни не может служить критерием качества демократии. Нельзя делать выводы впрямую: есть смертная казнь — значит, тоталитаризм. Нет смертной казни — значит, демократия. Почти во всех европейских странах смертная казнь отменена. А в США она применяется, хотя это демократическая страна. И, наконец, мы, у нас с демократией плохо, нашу страну демократичной не назовешь, тем не менее у нас пока действует мораторий. Поэтому прямой связи я не вижу.