— То, что мы ищем, связано с надвигающимися выборами. Стоуи играет в этом важную роль. Настолько важную, что от одной мысли, что какой-то бибиотекаришко может об этом узнать, Джек Морган сходит с ума от страха. Значит, с наибольшей вероятностью сведения об этом имеются в самых последних бумагах Стоуи. Они на ферме, куда нам путь заказан и на моём компьютере, до которого я никак не могу достучаться. Интересно, кто-то его просто отключил? Может быть, он просто не подсоединён к Интернету? Или всё-таки он попал в лапы Министерства внутренней безопасности?

— Логичнее всего пойти прямо в библиотеку. Я туда пойти не могу. Можно было бы поискать вместе с Ингой — она старший библиотекарь, и я ей верю. Но я боюсь звонить ей, они же наверняка прослушивают все телефонные разговоры, да?

— Да, — подтвердила Ниоб.

— Тогда пойдёт Сьюзи. Слышишь? Не звони, надо встретится с ней лично. Наверное, даже лучше тебе просто пойти к ней домой.

Сьюзи кивнула.

— Ты пойдёшь одна. Мы останемся здесь, потому что меня ищут, да и Ниоб уже, небось, значится в каком-нибудь списке.

Сьюзи снова кивнула.

— Ты пойдёшь прямо сейчас. Она уходит на работу в семь утра, а нам отсюда надо убраться до… до шести, да? Значит так, сейчас ты идёшь к Инге, потом возвращаешься за нами.

Сьюзи сомневалась: она крутила головой из стороны в сторону, как будто пыталась решить старую загадку про капусту, козу и волка. Крестьянину нужно перевезти через реку волка, козу и капусту. Как это сделать, если в лодку он может взять лишь кого-то одного, причём, если оставить мешок капусты с козой на берегу, то она съест капусту, если оставить волка с козой, то волк съест козу?

Задачка-то была простой, но нашу загадку она не решила, хотя изо всех сил старалась придумать, как отвертеться и не пойти. Всё сложилось так, что она не могла ничего возразить в ответ.

Но вот, наконец, она ушла, и мы с Ниоб остались одни.

Я снова засел за компьютер, но мои мысли снова и снова возвращались к Ниоб. Я заметил, что она смотрит на меня, но когда поднял голову, она моментально отвела взгляд. Через пару минут это повторилось.

— Не делай вид, что не смотришь на меня.

— У нас куча работы.

— Да помню я, что мы должны спасти мир.

— Шутишь? А это не шутки, — сама Ниоб была настроена крайне серьёзно.

— Конечно, не шутки, — я подошёл к ней. — Конечно не шутки, но почему бы и не пошутить немного?

— У нас мало времени.

— Ниоб, ты все эти последние месяцы просто пользовалась мной?

— Да.

— С того самого дня как мы познакомились?

— Да. Джек меня тогда попросил выяснить, не опасен ли ты.

— А как с Центром имени Кеннеди?

— Мне сказали, что ты там будешь. Они хотели убедиться, что ты точно не опасен.

— Что, ректор на них работает? Они что, просто позвонили ему и сказали: «Знаешь, чувак, мы тебе дадим билеты на концерт, а ты отдашь их тому-то». Неужели они завербовали всех? Ты тогда решила использовать меня?

— Они думали, что ты что-то знаешь, ну или можешь что-то узнать.

— И ты просто воспользовалась мною и я, дурак, уши-то и развесил…

— Я тебя предупреждала.

— Предупреждала. Действительно. Слушай, а когда ты меня целовала и гладила ты… ты хоть что- нибудь ко мне испытывала?

— Испытывала.

— У нас с тобой может что-нибудь получиться?

— Я знаю, что кто-то хочет сорвать выборы и это очень и очень важно. Это не «может», это просто «есть».

— Через полтора дня всё будет кончено. А что потом? Вернёшься к Джеку?

— Вряд ли.

— Разведёшься?

— Да. Иного выхода нет.

— А потом, что потом? У нас с тобой получится? Ты станешь моей?

— Мне бы хотелось, — улыбнулась Ниоб.

— Отлично! Значит, поговорим после выборов?

И мы снова зарылись в бумаги.

Понедельник, утро. Мальчик поправил на плече ружьё и вдруг услышал, как где-то очень далеко зашумела машина. Было ещё так рано, что можно было легко спрятаться в тенях — из-за Сотутовских гор выглядывал только самый краешек солнца.

Наверняка едет какой-нибудь турист, чтоб его. Деньги текут в Айдахо рекой. Нет, богатенькие любители спорта всегда приезжали в горы и Солнечную долину, они катались по рекам, рыбачили. Но в последние годы, когда появились мобильные телефоны и Интернет, так что ты был на связи, куда бы тебя ни занесло, они стали покупать тут участки и строить дома. И не просто участки, а километровые угодья. Они подобрались слишком уж близко к нему и к его отцу.

Нет, определённо, Америка загибается, как папа и говорил. Его Америка загибается, та Америка, где люди сами строят себе дома, сами проводят воду, сами рубят дрова, сами бьют дичь и зверя, а потом вялят или морозят на зиму, где люди могут рассчитывать только на самих себя.

Скоро вообще ничего не останется, скоро человеку будет вообще негде бродить, скоро у него отнимут его землю. Приедут эти богатеи, сделавшие состояние на компьютерных технологиях или кино, все эти богатенькие буратино из Калифорнии, а за ними приедут чиновники из правительства. И будут проводить принудительные вакцинации. Введут обязательное образование. Смешается кровь. Они будут учить тебя, что говорить, как жить, о чём думать…

Мальчик ненавидел их всех. Всех. Интересно, это действительно едет один из этих? У него на плече болталось отцовское ружьё, оно было заряжено. Нет, сегодня до этого не дойдёт, но вот когда-нибудь…

Мальчик был уверен, что не знает чужака. Машина была ещё слишком далеко, но мальчик был охотником, он прекрасно знал эту глушь. Когда-то он ходил с Крокетом на полуостров Камберлэнд. Он мог узнать, кто перед ним, даже если не видел их напрямую. Он знал все машины, которые могут приехать с этой стороны. Эту машину он раньше не слышал.

Мальчик побежал, он бежал по лесу мимо редких высоких деревьев, бежал по лугам. С нашим сидячим образом жизни такое не часто увидишь. Мы целыми днями смотрим телевизор, мы боимся остаться один на один с природой. Но мальчик бежал легко и непринуждённо и совершенно не знал, что он такой особенный, потому что жил здесь, а не в городе, и не видел ребят, жирных настолько, что они не помешались на одном стуле, ребят, которых увозили и привозили исключительно на машинах, ребят, которые целыми днями играли в компьютерные игры, ребят, которым и в голову бы не пришло пробежать 8–9 миль просто потому, что только так они могли попасть, куда им надо.

Мальчик пробежал мили полторы — он должен предупредить отца, отец знает, что надо делать: сражаться или бежать. Он всегда знает. Его отец — железный человек, он носит бороду, лицо у него такого же цвета, как орешник, а на мускулистом животе у него есть большой серый шрам, похожий на угольную жилу — внутри таится огонь, но он безопасен.