И еще вариант:

Проговаривая эти слова, нужно было несколько раз перекрестить ногу. В Корнуолле крест на онемевшей ноге рисовали слюной.

Помимо занемевших конечностей заговаривали ожоги и кровотечения. При занозе читали особую молитву: «Господа нашего Иисуса Христа пронзили терниями. Кровь его на небо вернулась, тело его не загноилось, не сгнило, не разложилось, так пусть и мое не гниет. Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь, аминь, аминь». Ожог от крапивы натирали листьями щавеля, приговаривая: «Войди, щавель, уйди, крапива». Упоминание об этом народном средстве можно найти еще в поэме Джеффри Чосера «Троил и Крессида». Чтобы вылечить паронихию (воспаление кожи вокруг ногтя), палец совали в кошачье ухо. Кошку при этом приходилось удерживать, ведь в ее ухо переходила вся боль из пальца.

Обмороженные участки кожи натирали снегом и обмывали мочой больного. В конце XIX века своим универсальным средством от обморожений славилась знахарка из Кембриджшира. Как с гордостью заявляла старушка, главными ингредиентами снадобья были первое молоко коровы после отела и последняя моча умирающего. Неизвестно, насколько эффективным являлось это средство, но его состав внушал пациентам священный трепет.

Стаффордширские школьники лечили обморожения еще проще: валили страдальца на снег и держали, пока один из них хлестал колючей веткой остролиста по обмороженной конечности. Обморожение исчезало быстро… да и дружба, пожалуй, тоже.

К ожогам прикладывали красную фасоль или листья мушмулы, натирали их свежими сливками и пюре из репы. Чтобы унять боль, читали следующий заговор:

Кровь останавливали, приложив к порезу паутину — чем чернее и гуще, тем эффективнее. Кровотечение можно было заговорить, например, такими виршами:

Девонширцы, чтобы избежать воспаления, споласкивали рану крепким рассолом и мыли горячей водой с Мылом. Но это — только первая, не основная, стадия лечения. Чтобы исцелиться окончательно, девять дней напролет требовалось есть сырую говядину. Применялись и магические способы. Согласно древнему поверью, предмет, нанесший ранение, становился так тесно связан с раной, что его можно было обрабатывать вместо пореза. Поэтому заживляющими мазями порой натирали гвозди и ножи, а сами раны не трогали — авось и так заживут!

Кровь из носа воспринималась как предсказание. Внезапное кровотечение означало присутствие или врага, или любимого человека или же скорую смерть. Подобные толкования бытовали в XVI–XVII веках, но и в викторианской Англии они нет-нет да встречались. В качестве образца подобных суеверий можно привести гадание, записанное в 1830-х годах в Восточной Англии. Девушки засовывали в нос тысячелистник, ожидая, что, если любовь взаимна, из ноздри потечет кровь. При должном старании можно было рассчитывать на обильное кровотечение. А вот для того, чтобы остановить кровь из носа, к спине прикладывали холодный ключ. Также надо повисеть, вцепившись руками в дверь или ветку дерева.

Но этого мало. В Девоне кровотечения из носа лечили порошком из печеных жаб. Рецепт, записанный в 1900 году, рекомендовал взять двух жаб (старых и крупных, а не каких-нибудь заморышей), посадить их в холодную печь и нагревать ее до тех пор, пока жабы не покроются хрустящей корочкой. Бурую обугленную массу, оставшуюся от бедняжек, нужно растолочь в ступе, пересыпать в табакерку и нюхать как табак.

Впрочем, порошок из жабы — не худшее лекарственное средство. К примеру, некоторые йоркширцы готовили следующее снадобье против глистов: настойку из тысячелистника, сорванного с могилы девственницы, наливали в стакан и добавляли туда столько растертого стекла, сколько умещалось на четырехпенсовике. Полученное лекарство давали детям, чтобы те выпивали его по утрам натощак. Возможно, детишки и правда избавлялись от всех паразитов, зато сами едва не становились пищей другим червям, теперь уже могильным. Гораздо более щадящим средством была живая форель, приложенная к животу. Ее резкие движения нагоняли на глистов такой страх, что те немедленно эвакуировались из приютившего их организма. Если же черви заводились не в кишечнике, а в голове, то в ухо больному клали еще теплый костный мозг коровы, чтобы червь выполз «привлеченный его сладостью».

От изжоги золу от сгоревших устричных раковин смешивали с отваром из червей, причем не простых, а выкопанных на кладбище и оттого вдвойне целебных. Вода с мелом тоже годилась, но пить ее не так интересно, как бульон из червяков. Овечьи катышки, сваренные в молоке, считались отличным лекарством от камней в почках. Скорее всего, учуяв запах этого снадобья, пациент заявлял, что абсолютно здоров и больше в лечении не нуждается!

От различных болезней можно исцелиться, если переступить через камень с дыркой или же пролезть сквозь расщелину в дереве. Иногда детей протаскивали через расколотое молодое деревце, которое затем перевязывали. Когда ствол зарастал, ребенок исцелялся. Такой способ лечения считался особенно эффективным цри переломах.

Популярное поверье гласило, что во время Страшного суда всем воскрешенным придется отчитаться за части тела, утраченные при жизни. Суеверные люди могли попросить, чтобы их ампутированную ногу похоронили вместе с ними. Доходило до абсурда — некоторые сохраняли даже зубы, утраченные при жизни, чтобы после смерти коробочку с зубами положили в их гроб. На Страшном суде ее можно будет предъявить Господу.

Боль в ушах и глухота причиняли массу неудобств, особенно при попытках от них излечиться. В народе практиковалось такое средство — наполнить устричную раковину голодной слюной, оставить на двое суток на куче навоза, после чего закапать перебродившую жидкость в уши и заткнуть их черной шерстью. Валлийки, страдавшие от боли в ушах, перевязывали голову мужскими кальсонами. Точно так же поступали валлийцы, но брали соответственно нижнюю юбку, чулок или еще какую-нибудь пикантную деталь женского туалета.

С большей эффективностью боль в ухе лечили горячей печеной луковичкой, вставленной в ушное отверстие. Лук можно было заменить чесноком. В отличие от жителей Восточной Европы англичане не