детей», т. е. родившихся уже после смерти своего отца. Даром исцеления обладал седьмой сын седьмого сына, хотя поборники равноправия называли целительницей и седьмую дочь. Если положить седьмому сыну червя на ладонь, последний должен мгновенно издохнуть. Именно поэтому прикосновение его руки считалось лучшим средством от стригущего лишая. За свою помощь целитель не требовал не только денег, но даже слов благодарности, иначе его дар исчезнет. Это поверье оказалось настолько сильным, что седьмым сыновьям, какими бы ни были их интересы и склонности, прочили карьеру докторов. Иногда их даже нарекали именем «Доктор».
Большие надежды возлагали и на кузнеца в седьмом поколении. До восхода солнца больного ребенка приносили в кузню, клали на наковальню, а кузнец заносил над головой молот, как если бы готовился ударить со всей силы. На самом же деле кузнец лишь легонько касался малыша. Считалось, что после такой процедуры дитя не может не выздороветь.
Народные средства
Согласно статистике 1860-х, жители сельской местности были более здоровыми, чем горожане, а южане жили дольше северян. Это неудивительно, учитывая, что на севере располагался так называемый «Черный край» — местность вокруг Бирмингема, прозванная так за высокий уровень промышленной загрязненности. Из заводских труб валил такой густой дым, что все вокруг и правда казалось черным. Сам князь тьмы ужаснулся бы такой обстановке:
Рабочие не отличались крепким здоровьем. Идти на фабрику под проливным дождем было в порядке вещей. Мужья-кормильцы получались наибольшую порцию за столом, в то время как жены и дочери довольствовались хлебом и чаем. Многодетные семьи ютились в сырых комнатенках, по несколько человек спали на одной кровати. Часто в доходном доме, рассчитанном на одну зажиточную семью, собиралось сорок семей бедняков, и на всех них был только один сортир! Хотя выливание ночных горшков на улицу скорее ассоциируется со Средневековьем, в бедных районах викторианских мегаполисов прохожие тоже ходили с опаской. Впрочем, цивилизация вносила коррективы — теперь бедняки заворачивали продукты жизнедеятельности в газету и потом уже швыряли из окна. В подвалах домов устраивали выгребные ямы, так что вонь стояла необычайная. Кроме того, даже в XIX веке в городской черте находились коровники, свинарники и скотобойни. Невыносимый смрад исходил от цементных и свечных заводов, фабрик по производству варенья и кожевенных цехов, от многочисленных мастерских, где топили жиры, варили мыло, высушивали кровь, очищали требуху и занимались прочими малоаппетитными занятиями.
Совокупность всех этих факторов приводила к низкому уровню общественного здоровья. В стране свирепствовали эпидемии гриппа, дифтерии, тифа, оспы. Так, во время эпидемии холеры 1831–1832 годов погибло 32 000 англичан, во время повторной вспышки в 1848–1849 — еще 62 000. Помимо эпидемий, косивших людей тысячами, было немало профессиональных заболеваний. Портного опознавали по впалой груди и сутулым плечам. У работниц, изготавливавших спички и постоянно вдыхавших фосфор, начинали гнить челюсти. Работники на фабриках керамики задыхались от астмы.
Народная медицина давала хоть какую-то надежду, пусть и иллюзорную. Вместо того чтобы покорно дожидаться прихода смерти, люди продолжали бороться, используя в качестве лекарства все, что только было под рукой. Странные, порой тошнотворные, методы лечения свидетельствуют не о тупости простого народа, а о его неистребимой жажде жизни. Познавая мир на том уровне, который был им доступен, английские крестьяне и рабочие старались извлечь выгоду из полученных знаний. Поначалу кажется, что народная медицина вобрала в себя самые экстремальные средства, но если вдуматься, станет понятна ее внутренняя логика. Лечение часто зиждилось на принципе передачи болезни. Хвороба переходила на животное, и оно уносило ее подальше. В некоторых случаях животное погибало, а вместе с ним погибала и болезнь. Цвет, форма и прочие характеристики растений обусловливали их применение. Из-за пятнистых листьев, напоминающих пораженные легкие, медуницей лечили легочные заболевания. Точно так же лютик слыл недурным средством от геморроя, раз уж его клубни похожи на геморроидальные шишки. Уловить логику того или иного средства можно почти всегда. Хотя в некоторых случаях остается лишь развести руками и подивиться человеческой фантазии.
Широко распространенным заболеванием, особенно опасным для детей, был коклюш. Инфекция передавалась воздушнокапельным путем, не имела никакого специфического лечения и уносила много жизней. Основной угрозой при коклюше являлись удушающие приступы кашля. Для борьбы с ними искали волосатую гусеницу, клали ее в мешочек и привязывали к шее больного. Налицо «магическая» связь между мохнатыми щетинками гусеницы и раздражением в горле, вызывающим постоянный кашель. Больного коклюшем также протаскивали или заставляли проползти под переплетенными ветками колючего кустарника. Колючки играли ту же роль, что и щетинки гусеницы. В Кембриджшире такие упражнения считались средством от любых напастей, если только пациент выполнял их три раза подряд и полз в одном и том же направлении. Вполне логично, ведь если у больного хватало на это сил, наверняка его организм справится с болезнью!
При коклюше, бронхите и заболеваниях респираторной системы больных заставляли дышать парами кипящей смолы или газом, используемым для освещения. На газовые заводы ходили экскурсии исключительно с целью оздоровиться! Вместо завода можно было навестить овчарню и полной грудью вдохнуть кислый запах овчины. Запах навоза считался целительным, так же как горькие и противные лекарства. Тошнотворные запахи или неприятный вкус должны были поскорее изгнать болезни из тела. Основываясь на этом постулате, внутреннее лекарство от коклюша было донельзя специфическим: в равных долях смешать заячий и совиный помет с настоем укропа, глиной и кровью белой утки. Сформировать из полученной массы пилюли и принимать перед сном на голодный желудок. В Корнуолле больным предлагали куда более приятное лекарство — кусок пирога, но непременно испеченного в семье, где мужа зовут Джон, а жену Джоанна.
Особой способностью исцелять коклюш наделялись всадники на пегой лошади. Всадников останавливали и спрашивали совета. Суеверие было настолько популярным, что наездники не удивлялись и обычно рекомендовали горячий эль с маслом.
Огромную роль в лечении коклюша играли животные. Для лечения коклюша отлично подходила живая лягушка. Ее обматывали носовым платком, чтобы не вырвалась, засовывали ее голову в рот пациента и ждали, пока несчастная амфибия не умрет. Поневоле задаешься вопросом, как долго больные терпели это лечение и не пытались ли загрызть лягушку, чтобы поскорее закончить сеанс? Извлеченную изо рта лягушку подвешивали к печной трубе, чтобы болезнь улетучилась вместе с дымом. От коклюша также лечили при помощи хорька, причем это один из тех редких случаев, когда животное, задействованное
