понять, как чуть-чуть не дотянули до ста эти люди — Молотов, Маленков, Ворошилов, Каганович? Работа без отдыха, ночные бдения, переменчивый нрав хозяина, низвержение с олимпа, страх ареста — как они все переносили? Спасало полное отсутствие совести, чести, сострадания к чужим несчастьям и чувства собственного достоинства?.. На трибуне Мавзолея лица казались такими значительными, жесты — исполненными особого смысла. При ближайшем рассмотрении эти люди тусклы и жалки. И это самое важное.

Тоталитарная система создавала дефицит всего, в том числе лидеров. Когда умерла политическая конкуренция, появились шансы у армии молодых, но весьма малоодаренных карьеристов. Советские опричники стали верной опорой режима, потому что в душе понимали, что в иной ситуации, в конкуренции с более одаренными людьми не могли бы сделать такую завидную карьеру.

Две войны — Первая мировая и Гражданская — унесли жизни множества ярких и способных к общественной деятельности людей. Это первый фактор, болезненно сказавшийся на качестве управленческого аппарата. Поражение белых завершилось эмиграцией целого культурного слоя России. Это второй фактор.

Революция открыла дорогу к высшему образованию, что прекрасно. Но по существу учить эту молодежь стало некому. Специальные знания молодые люди получали, а общей культуры не хватало и их преподавателям. Люди назначались на самые высокие посты, оставаясь малограмотными. В учетной карточке члена оргбюро ЦК и наркома пищевой промышленности Семена Семеновича Лобова в графе «Образование» было написано: «Не учился, но пишет и читает». Это не мешало его успешной карьере...

И третий фактор. В ходе внутрипартийной борьбы после смерти Ленина из политики, из общественной жизни выставили наиболее образованных и думающих большевиков, потому что среди них меньше всего было поклонников Сталина.

В результате армия не очень грамотных бескультурных чиновников десятилетиями принимала ключевые решения и определяла политический и экономический курс страны. Более всего они сопротивлялись дискуссиям, реальной критике, вообще любому вольнодумству. Больше всего их устраивала роль исполнителей, неукоснительно проводящих в жизнь линию вождя.

Высшие должности занимали люди, которые своим восхождением были обязаны не собственным заслугам, а воле вождя. Они боготворили его. Попав у Сталина в фавор, на время они получали частицу его безграничной власти. Понимали, что без него лишатся своих хлебных мест: придут к власти другие люди и найдут себе более толковых и способных помощников. Поэтому партийные аппаратчики горой стояли за Сталина.

Молодые члены партии стремительно продвигались по карьерной лестнице. Принцип «кто был ничем, тот станет всем» реализовывался на практике: выходцы из низов становились большими начальниками.

Партийные работники заняли совершенно особое положение в обществе, и от желающих присоединиться к новому правящему классу не было отбоя. Партбилет гарантировал то, что оставалось недоступным для остальных. Вот стихи из сатирического журнала двадцатых годов:

Партийная элита жила в мире интриг, где все друг друга ненавидели и объединялись против удачливого соратника. Сталин многих выдвигал и окружал заботой, а когда надобность в них проходила, без сожаления отказывался от их услуг. Часто за этим следовали арест и расстрел.

Сталин не доверял старому поколению и не считал его годным для работы, а чиновники нового поколения были всем обязаны Сталину и энергично желали доказать ему свою пригодность. В годы большого террора сменилось девять десятых секретарей обкомов, крайкомов и ЦК национальных республик. Выдвинулись молодые работники, которые недавно вступили в партию. Прежние ограничения, требовавшие солидного партстажа для выдвижения на крупную должность, были сняты. Молодые люди, не получившие образования, совершали головокружительные карьеры, и они поддерживали репрессии, освобождавшие им дорогу наверх.

«Победил новый антропологический тип, — писал философ Николай Бердяев. — Появился молодой человек во френче, гладко выбритый, военного типа, очень энергичный, дельный, одержимый волей к власти и проталкивающийся в первые ряды жизни. Это он стремительно мчится в автомобиле, сокрушая все и вся на пути своем, он заседает на ответственных советских местах, он расстреливает и он наживается... В России, в русском народе что-то до неузнаваемости изменилось, изменилось выражение русского лица. Таких лиц прежде не было в России.»

Нечто подобное отметил философ Лев Шестов в изданной в эмиграции книге «Что такое русский большевизм?»: «Непросвещенные, бездарные и тупые люди облепили тучами большевистское правительство, превращают в карикатуру даже то, что есть у большевиков лучшего и достойного. Большевики недоумевают и огорчаются, как это случилось, что все хамское, бесстыдное и пошлое, что было в России, пошло с ними и почему у них так мало стоящих людей.»

Большевики мечтали о появлении «нового советского человека», который поставит общественные интересы выше личных. А что произошло? Сначала четыре года Первой мировой. Теперь только мы начинаем осознавать, каким страшным бедствием она стала для человека, как легко слетел покров цивилизованности, как люди превращались в убийц. И с этим страшным, тяжелым опытом человек вернулся домой. И что он здесь застает?

Постреволюционную Гражданскую войну, которая в какой-то степени, может быть, была самым страшным бедствием для России в ХХ столетии. В обычной войне есть фронт и тыл, а здесь война проходит через семьи, через каждый дом, рассекает и разламывает всю жизнь! И уж вообще остатки всей цивилизованности слетают!

Сейчас горячую воду отключили на несколько часов — уже некомфортно. А если воды нет четыре года подряд? Если четыре года нельзя вставить разбитое стекло, если четыре года в любой момент открывается дверь, кто-то входит с винтовкой и стреляет в первого, кто попадется на глаза?..

Что происходит с человеком, в которого стреляли и который стрелял? С каким опытом он вступает в мирную советскую жизнь, причем без всякого, как сказали бы древние, катарсиса, то есть без очищения, без переосмысления того, что испытано и пережито? Вступает в эпоху, куда нравы Гражданской войны («враг рядом») переходят автоматически. Войны уже нет, а враг есть. Если его нет в реальности, его придумывают. Как только враг находится, его уничтожают. А врагом может оказаться любой.

Академик Иван Павлов писал Вячеславу Молотову, тогда второму человеку в Кремле: «Мы жили и живем под неослабевающим режимом террора и насилия. Тем, которые злобно приговаривают к смерти массы себе подобных и с удовлетворением приводят это в исполнение, как и тем, насильственно приучаемым участвовать в этом, едва ли возможно остаться существами, чувствующими и думающими человечно. И с другой стороны, тем, которые превращены в забитых животных, едва ли возможно сделаться существами с чувством собственного человеческого достоинства.»