руководимые и подкрепляемые первою Силою в умном и свободном служении первому Животу. Смерть есть сила умерщвляющая. Первая такая сила в царстве живого и все создавшего для жизни Бога появилась в лице диавола и от него перешла на людей и на прочие твари земные, ибо сама тварь повинуся рабству тления за повинувшаго ю [Рим. 8, 20] человека, подчинившегося первой умерщвляющей силе — диаволу. Так как диавол сила умная, то он силою адского ума действует на наш ум, поврежденный им своим дыханием первоначально, и разлучает нас от Живота- Бога сомнением, недоверчивостью Богу — всемогущей и неизменной в своих свойствах Силе; от Бога- Любви разлучает духом вражды, злобы, зависти; от Бога-Духа разлучает сильною привязанностью нашего сердца к благам земным. Мы замечаем, что в греховных, неестественных привязанностях нашего сердца действует сила, умерщвляющая нашу душу, как и в злобе, в сомнении и во всех грехах, в унынии, отчаянии и противлении Божиим заповедям. Господь Бог также является в нашей душе силою, по преимуществу, любви: крепка яко смерть любы [Песн. 8, 6], силою всех добродетелей, преодолевающею все препятствия, противопоставляемые душе силами ада.

1521. К молитве пред иконами или без них нужно приступать всегда с полною нядеждою на получение просимого, например избавления от скорби, душевной болезни и грехов, потому что и прежде тысячу раз получаема была явная милость от Господа или Владычицы и не надеяться на получение просимого или сомневаться в слышании молитвы было бы крайним безумием и слепотою.

1522. Если бы вас кто спросил, зачем вы молитесь иконам бездушным, какая вам от них польза? — скажите, что от икон наших мы несравненно более получаем пользы, чем от самого доброго и благотворительного человека; скажите, что от икон приходит всегда благодатная сила и помощь душам вашим, избавляющая вас от грехов, скорбей и болезней, особенно же от икон Спаса и Богоматери; что одно сердечное с верою воззрение на них, как на живых и близ нас находящихся, спасает от лютых скорбей, страстей и мраков душевных; что если прикосновение к ризам Спасителя и платкам Апостолов делало больных здоровыми, то тем более лики Спасителя и Богоматери сильны исцелить верующих от всякой скорби, по вере в Господа и Богоматерь.

1523. Моя душа может вообразить миллионы ликов, например единой и той же Божией Матери, а рука моя художественно начертать сколько угодно Ее ликов, и все они будут досточтимые лики Ее, как Сама Она. Так Единица пресущественная и животворящая измыслила и чрез зиждительное Слово Свое сотворила, а чрез Святого Духа освятила бесчисленное множество умных образов Своих — Сил небесных; так же Отец измыслил, а Сын, Сам живой образ Отца, создал, освятив Духом Святым чувственно-разумный образ Свой — человека и от него единого, на постоянное удивление наше, доныне делает творчески такие образы: и все живые, прекрасные, богоподобные, пребывающие, вечные. Так и я, сколько бы ни изображал икон, все они для меня истинные, досточтимые иконы, которые я буду без сомнения чтить поклонением, только бы они соответствовали действительным, живым, святым образам (иконам) Божиим. Что препятствует нам иметь столько же ликов, например, Спаса Христа, сколько отдельных лиц христианских? Каждый лик Спаса есть досточтимейший Его Лик, сияющий в душе каждого истинного христианина.

1524. Прекрасное и боголюбезное обыкновение у христиан иметь образ Спасов и молиться Ему. Это — потребность вопиющая нашей души. Сам Господь с любовью, Ему свойственною, желает вообразиться в нас, как говорит Апостол: чадца моя, ими же паки болезную, дондеже вообразится Христос в вас [Гал. 4, 19]; или вселитися Христу верою в сердца ваша [Ефес. 3, 17], но как воображу я в сердце Христа, когда наперед не изображу Его себе чувственно и не представлю Его пред своими глазами? — И вот у нас образа Спасителя, Божией Матери и друг. Любовь к ним христиан, желающая всегда носить образы их в мыслях и в сердце, самая природа наша чувственно-духовная, вызвала необходимость изображать их иконным писанием, ставить в почетнейшем месте дома, как в сердцах наших, или в домах душ наших, давать им самое почетное место и чтить их поклонением прежде сердечным, а потом и телесным. — И как согласно с намерением Божиим наше почитание икон! — Небо отвечает нам в иконах, как с очистилища древле Господь в еврейской скинии; множество из них сияет чудесами.

1525. Се стою при дверех и толку [Апок. 3, 20]. Это значит, что Господь постоянно стоит при дверях нашего сердца, запертого или запираемого для Него грехами или разными пристрастиями. Вот стою. Вы молитесь, а Он у самого сердца вашего стоит и внимает каждому вашему сердечному движению и чувству.

1526. Господи! даруй мне сердце простое, незлобивое, открытое, верующее, любящее, щедрое.

1527. Говоря с каким-либо человеком, мы уверены, что он слышит нас, несмотря на расстояние, нас разделяющее, иногда очень значительное; — уверены потому, что получаем от него соответствующие ответы, и слова мои производят в его сердце те же понятия и расположения, как во мне. Или мы говорим во многочисленном собрании и уверены, что все собрание разом нас слышит, и если наши слова идут от сердца, то они падают также на сердца слушателей и производят в них благие мысли и расположения души. Так, беседуя в молитве с Богом или со святыми, мы должны быть без малейшего сомнения уверены, что наши речи, от сердца произносимые, бывают слышимы (не говорю о Боге, Который везде и все знает, и самое сердце наше) не только так же, как живыми людьми слышатся наши слова, но и гораздо удобнее, по причине простоты мира духовного, и ответы на наши молитвы подаются также с большим удобством и более мудрые и полезные, чем ответы земных лиц на наши просьбы, по той же простоте и богопросвещенности небожителей. Это считать надо за истину, не требующую доказательства, за самое обыкновенное дело. Как в первом случае всякий уверен в слышании другими наших слов из опытов, так и здесь.

1528. Бог и святые так же слышат нас на молитве, как слышат друг друга люди, разговаривающие между собою, или как слышат проповедника люди, предстоящие в храме, или воины голос вождя, — слышат даже несравненно лучше и совершеннее; потому что мы слышим слова другого, но не знаем, что у него на сердце и в мыслях, и случается так, что иной одно говорит, а совершенно другое имеет на сердце. Бог же и святые не так: видят, что у нас в мыслях и на сердце, — Бог Сам Своим всеведением, а святые благодатью Святого Духа, в Котором они вечно пребывают, и замечают, соответствуют ли слова наши сердцу, и если вполне соответствуют сердцу, а сердце, в свою очередь, верующее, сокрушенное и смиренное, горит любовью и усердием (яко мы усердно к Тебе прибегаем) и желанием получить просимое, то они любезно преклоняются на нашу молитву и подают желаемое. Бог и святые хотят, чтобы мы на молитве представляли их живыми, присущими себе, чтобы мы зрели Их сердечными очами. Жив Бог; несть Бог мертвых, но живых: вси бо Тому живи суть [Лк. 20, 38].

1529. Везде видишь на земле премудрого Художника-Духа, веселящегося полнотою радости в тварях и являющего бесконечную премудрость Свою в делах рук Своих. Всюду видишь Животворящего Духа, как художника или как горшечника, образующего многоразличные неодушевленные сосуды. Особенно Его видишь в святых людях, как в величественных, прекрасных храмах Его. Но в людях неверных и нечестивых видишь почти на каждом шагу и дела злого духа — все страсти, возмущения, вражды, противления.

1530. Бог есть бытие и жизнь всего существующего. Потому Он и называется Сый, как бы единственное бытие, — первое, несозданное бытие, или как Глава, от Которой всякое бытие. Потому Апостол говорит о Нем: о Нем бо живем и движемся и есмы [Деян. 17, 28]. Мы живем Богом, двигаемся его силою, существуем Его волею, повелением и всемогуществом.

1531. Ты не разумеваешь о образе вселения Господа в животворящие Тайны. Это тайна; так же тайна, как тайна то, каким образом вселен в твое тело дух бессмертный, оживляющий, благоукрашающий и укрепляющий тело. Господь есть простое Существо, совершенно отличное от материи, простое, как проста мысль или мгновенное движение сердца или духа нашего; — так же тайна, как тайна то, каким образом Он вселяется в твое сердце весь без посредства всякой материи, чрез одну живую мысль о Нем, живую веру в Него, или послушание Божию Слову. По совершеннейшей простоте Своей, Он находится необходимо весь везде — везде Сый и вся исполняяй [мол. Св. Духу]: еда небо и землю не Аз наполняю [Иерем. 23, 24]? — и не может делиться, разделяя Себя всем и сообщаясь всем истинно и действительно в различных дарованиях, — Сам Единый и