первой необходимости, является объектом государственного регулирования и потому остается дефицитным товаром». Как ни прискорбно, сокращение субсидирования сельского хозяйства в Дели так же маловероятно, как и в Париже или Вашингтоне. Долгосрочные субсидии повышают стоимость земли. Чистыми получателями субсидий являются лишь те, кто владеет землей на момент выделения средств. Будущим владельцам приходится платить повышенную цену за ожидаемый поток субсидий. Они принципиально не могут быть чистыми получателями субсидий. Повышение налога на обрабатываемые земли, которое является фактическим эквивалентом сокращения субсидий, принимается землевладельцами в штыки. Несмотря на некоторый прогресс в подрезании субсидий, лобовая атака в этом направлении no- прежнему весьма затруднительна из-за позиции партии «Индийский национальный конгресс» и ее 23 союзников по коалиции, в том числе и коммунистов. Премьер-министр Сингх — авторитетный, нацеленный на реформы экономист, однако у него нет того влияния, которое в 1978 году позволило Дэн Сяопину начать реформу сельского хозяйства в Китае. В принципе, индийской демократии эта задача по плечу. Для этого ей нужно сосредоточиться на насущных потребностях населения страны. Масштабное дерегулирование и конкуренция позволят революции, произошедшей в индийском ИТ-секторе, распространиться и на остальную часть страны⁵¹.

Бурно растущий ИТ-сектор — заслуга индийских программистов и инженеров. Однако, несмотря на успехи индийских предпринимателей в сфере высокотехнологичных услуг, производство высокотехнологичной продукции дается им хуже. Эта индустрия страдает от изъянов, присущих индийской производственной сфере в целом,

Индии необходимо как можно скорее взять на вооружение модель экспортного производства, которая позволила добиться впечатляющих успехов другим странам Азии. Такая модель предполагает массовое привлечение низкооплачиваемых сельскохозяйственных рабочих с минимальным образованием в производственные центры, расположенные в городах. Ключевым фактором являются прямые иностранные инвестиции, которые приходят только при существовании законодательной защиты права собственности. После отказа от централизованного планирования эта модель широко распространилась в развивающихся странах, в частности в Китае.

Понятно, что империя лицензий отпугивает прямые иностранные инвестиции. В 2005 году их объем в Индии составлял $7 млрд. что ничтожно мало по сравнению с $72 млрд, вложенными в Китай. Совокупный объем прямых иностранных инвестиций в Индии в конце 2005 года достигал 6% ВВП. Для сравнения, в Пакистане тот же показатель был равен 9%. в Китае — 14%. a so Вьетнаме — 61%. Причина отставания объясняется, скорее всего, нежеланием Индии сделать свою экономику в полной мере рыночной. Это наглядно проявляется в реакции властей на экономические проблемы. Столкнувшись с продовольственной инфляцией в начале 2007 года, вместо того чтобы отпустить цены и тем самым увеличить предложение, Индия запретила экспорт пшеницы до конца года и приостановила фьючерсную торговлю для «сдерживания спекуляций», т.е. тех самых рыночных сил, без которых индийской экономике не вырваться из тисков бюрократии.

Сказать, что я был поражен, — значит не сказать ничего. После двусторонней встречи США и России в МВФ 6 октябре 2004 года ко мне подошел советник Владимира Путина по экономическим вопросам Андрей Илларионов и спросил: «Не хотите ли во время вашего следующего визита в Москву встретиться со мной и моими друзьями и поговорить об Айн Рэнд?» Рэнд была ярой сторонницей свободного рыночного капитализма и заклятым врагом коммунизма, и интерес к ее идеям в узком кругу российских интеллектуалов, облеченных властью, просто ошеломил меня. Приглашая Илларионова на работу. Путин, безусловно, знал, что тот является горячим сторонником свободного рынка. Говорило ли это назначение о политических пристрастиях самого Путина? Могли ли русские так быстро отказать ся от культуры, в которой выросли? Казалось невероятным, что у Путина, бывшего сотрудника КГБ, за такой короткий промежуток времени сформировались антисоветские взгляды.

На самом деле все оказалось куда сложнее. Назначение Путина временно исполняющим обязанности президента в конце 1999 года было головокружительным взлетом. Всего четыре года назад он начал работать в Москве в качестве советника президента. В 1997 году Путин стал заместителем руководителя администрации президента, а на международной арене на него обратили внимание в 1998 году, когда он. возглавляя Федеральную службу безопасности, приказал ввести российские войска в Чечню. Реформаторы приветствовали его президентство, поскольку не сомневались. что он поддержит движение к рыночной экономике. Поначалу Путин одобрял такие реформы, хотя и заявлял, что они должны осуществляться с учетам российских реалий, в том числе традиций патерналистского государства.

За два года Путин вместе с Илларионовым провел через Думу радикальную налоговую реформу, осуществил дерегулирование и добился частичной приватизации земли с очевидной целью сделать Россию полноправным участником глобальной экономики.

Однако после столь многообещающего признания капитализма Путин изменил свою позицию и взял курс на авторитаризм. Причиной, по-видимому, был страх, что Россией начнут управлять неподвластные ему рыночные силы. Прежде всего он опасался, что олигархи, прибравшие к рукам в 1990-е годы с согласия Кремля значительную часть производственного потенциала страны, используют свое богатство для уничтожения режима. В результате с 2003 года экономическая стратегия начала меняться. Избирательно применяя новые и существующие законы, Путин добился того, что огромная часть энергетических активов вновь оказалась под контролем Кремля. Основная движущая сила российской экономики — нефть и газ — все больше превращается в государственную собственность, сосредоточиваясь в руках таких принадлежащих или подконтрольных государству монополий, как газовый гигант «Газпром» и крупнейшая нефтедобывающая компания «Роснефть». Михаил Ходорковский, основатель «ЮКОСа». оказался в тюрьме, а активы компании были распроданы, причем одним из основных покупателей стала «Роснефть».

Не знаю, совершал ли Ходорковский преступления, в которых его обвиняют. Вместе с тем резкая смена курса Кремля и отказ от рыночного либерализма явно разочаровали Илларионова, который вскоре стал публично критиковать своего босса. Он открыто назвал ретроактивные налоговые иски против «ЮКОСа», которые позволили «Роснефти» скупить его активы, аферой года.

Путин — выходец из КГБ, воспитанный коллективистским обществом, вряд ли глубоко понимает, как работает свободный рынок. Выбор Илларионова в качестве экономического советника означает, что Путина привлекают очевидные успехи капитализма в обеспечении высокого уровня жизни. Однако у него, похоже, капитализм ассоциируется с ельцинской анархией, а не со стабилизирующей силой невидимой руки, о которой писал Адам Смит. Впрочем, сомневаюсь, что Путин вспоминает про Адама Смита. Захват нефтегазовых ресурсов России и двухдневное прекращение поставок природного газа на Украину и в Западную Европу в январе 2006 года, скорее всего, были нацелены на восстановление международного статуса России.

В этой истории примечательно то, что Илларионов занимал свою должность на удивление долго. Конечно, в итоге его освободили от обязанностей представителя президента в «Большой восьмерке». В 2005 году он ушел в отставку, заявив, что Россия больше не является свободной страной. Однако длительность пребывания Илларионова в Кремле может свидетельствовать о привлекательности капиталистической парадигмы для Путина Его непоследовательность в отношении полного отказа от ельцинской демократии наглядно проявляется в разговоре, о котором упомянул бывший лидер Советов Михаил Горбачев в радиоинтервью в 2006 году. Он вспомнил, как Путин заявил, что «рост влияния мафиозных группировок и подобных им элементов превращает выборы в сделку». Это плохо, сказал Путин, «потому что невозможно обеспечить демократию и бороться с преступностью и коррупцией, когда преступные элементы проникают в правительство»⁵².

Повернет ли Путин в сторону демократии, если с преступностью и коррупцией будет покончено, или он просто ищет аргументы в пользу авторитаризма? Похоже. Горбачев склоняется ко второму варианту, хотя российская экономика при Путине в значительной мере сбросила кандалы централизованного