Реальность оказалась еще более скверной. Для многих партийных лидеров главной целью стало изменение процедуры выборов с тем, чтобы впредь правительство всегда возглавляли республиканцы. Спикер палаты представителей Хастерт и лидер республиканского большинства палаты представителей Том Дилэй охотно шли на увеличение расходов каждый раз, когда это позволяло республиканскому большинству получить еще несколько мест. Руководство сената проявило себя ненамного лучше. Лидеру сенатского большинства Биллу Фристу, весьма разумному человеку, врачу по профессии, не хватало силы характера, чтобы принять необходимые меры и положить этому конец. Предостережения консерваторов — Фила Грэмма. Джона Маккейна, Чака Хэйгела и Джона Сунуну — обычно оставались без внимания.

Конгресс был слишком занят дележом пирога. Злоупотребления с целевыми ассигнованиями перешли все границы — политики всеми силами лоббировали определенные проекты, что привело к коррупционным скандалам в 2005 году. В Законе об ограничении доступа к бюджетным средствам, внесенном на рассмотрение двухпартийной группой, которую возглавлял Маккейн, отмечалось, что число целевых ассигнований выросло с 3023 в 1996 году (конец первого срока Клинтона) до 16 000 в 2005 году (начало второго срока Буша). Определить общую сумму государственных дотаций и субсидий оказалось еще труднее — некоторые ассигнования

были вполне законными, — в любом случае они достигали десятков миллиардов долларов. Конечно, такие расходы составляли ничтожную часть федерального бюджета, превышавшего $2 трлн, ко дело не в этом. Если речь идет о крахе финансовой дисциплины, целевые ассигнования — канарейка в угольной шахте. И эта канарейка явно была не в лучшей форме.

Когда после ноябрьских выборов 2006 года республиканцы сдали свои позиции в конгрессе, бывший лидер республиканского большинства в палате представителей Дик Арми опубликовал в Waft Street Journal статью, озаглавленную «Конец революции». В ней он возвращался к 1994 году, когда республиканцы взяли под контроль конгресс:

— В те дни важнейшим для нас был вопрос, как преобразовать правительство и вернуть американскому народу деньги а власть. Однако со временем инновационная политика и «дух 1994 года» были вытеснены узкими взглядами недальновидных бюрократов. Их волновал другой вопрос — кон удержать политическую власть. Аномальное поведение и скандалы, которые стали характерными для республиканского большинства в 2006 году, были прямым следствием этих перемен.

Арми определил ситуацию очень точно. Республиканцы в конгрессе сбились с пути. Они променяли принципы на власть и остались ни с чем. Они заслужили поражение.

Со слезами на глазах я смотрел на толпы американцев, которые пришли отдать последнюю дань Джеральду Форду в декабрьские дни 2006 года. Люди стояли вдоль улиц, по которым кортеж автомобилей с телом 38-го президента Соединенных Штатов двигался от авиабазы Эндрюс к зданию конгресса, где должно было состояться прощание с покойным. В свои 93 года Форд стал самым долгоживущим президентом США, Было странно видеть, как раздираемый межпартийной борьбой Вашингтон с его несостоятельным правительством скорбит по ушедшему из жизни символу двухпартийного товарищества. Это была не только дань доброму, светлому человеку, но и свидетельство того, что американцы истосковались по корректности в политике, воплощением которой был Форд.

На президентских выборах 1976 года Форд уступил Джимми Картеру, и было весьма символично, что именно Картер произнес прощальное слово. Похороны состоялись в городе Гранд-Рапидс, штат Мичиган, где Форда оплакивали люди, которых он представлял в конгрессе на протяжении четверти века. Поражение Форда на выборах 1976 года во многом было следствием прощения Ричарда Никсона, Это решение вызывало бурю возмущения среди демократов, которые хотели, чтобы Никсон ответил за свои преступления. Однако с годами многие влиятельные демократы пришли к выводу, что прощение Никсона помогло нам пережить травму, нанесенную Уотергейтским скандалом. Сенатор Тед Кеннеди назвал этот шаг «чрезвычайно смелым поступком»²⁷.

В тот солнечный день, следуя в нескольких ярдах за катафалком в качестве почетного участника траурной церемонии, я смотрел из окна своей машины на процессию и невольно размышлял о том, как изменилась американская политика с тех пор, когда Джерри Форд с 9 до 17 часов воевал со спикером демократического конгресса Типом О'Нилом, а по вечерам тем не менее приглашал его на коктейль в Белом доме.

Я начал работать в администрации Форда в августе 1974 года, когда Вашингтон еще не оправился от Уотергейтского скандала. И все же межпартийные трения обычно прекращались с заходом солнца. На ужинах, где мне приходилось бывать, — в Вашингтоне они представляли собой своеобразный политический ритуал — неизменно присутствовали представители обеих партий. Наряду с сенаторами, республиканцами и демократами там можно было встретить членов кабинета министров, журналистов и «серых кардиналов». В 2005 году — это был последний год. который я от начала и до конца проработал в правительстве. — традиция устраивать такие ужины все еще существовала, но на них задавала тон то одна, то другая партия. Нередко я оказывался там единственным республиканцем. А на «республиканских» ужинах, на которых мне приходилось присутствовать, почти не было демократов. Ежегодные торжественные ужины, устраиваемые СМИ (клубом Gridiron и т.п.), были двухпартийными, как и в годы моей работы у Форда, однако они проходили в натянутой и неестественной атмосфере.

Причины трений между партиями являются предметом многочисленных научных исследований, однако ученые так и не пришли к единому мнению. Высказывалась даже мысль, что эпоха мирного сосуществования двух партий в 1950-1960-е годы была своего рода аномалией, а нынешние трения в историческом аспекте не представляют собой ничего из ряда вон выходящего. Однако, когда я наблюдал за «южной стратегией» Никсона, которая принесла ему успех в избирательной кампании 1968 года, у меня складывалось впечатление, что причины нашей политической несостоятельности восходят к тем временам, когда после принятия Закона о гражданских правах 1964 года консервативный Юг в конгрессе вместо демократов стали представлять республиканцы. В 1960-е годы демократы значительно превосходили республиканцев числом и почти все годы после принятия «Нового курса» задавали тон в конгрессе и Белом доме. Пользуясь безоговорочной поддержкой на Юге, южные демократы, начиная с президентства Франклина Рузвельта, занимали руководящие должности в конгрессе и возглавляли большую часть комитетов. Непрочная коалиция северных либералов и южных консерваторов развалилась при определении позиции в отношении гражданских прав и финансово-бюджетной политики.

По преданию, президент Линдон Джонсон, подписывая Закон о гражданских правах, заявил: «Мы потеряли Юг на поколение вперед». Если он и вправду произнес эти слова, то оказался пророком. Сенаторы-демократы с Юга под предводительством Ричарда Расселла из штата Джорджия чувствовали измену со стороны их лидера из Техаса. Количество демократов, представляющих штаты глубокого Юга в сенате, уменьшилось с 17 из 18 в 1964 году до четырех из 18 в 2004 году. В той же пропорции сократилось количество демократов и в палате представителей. С продвижением северной промышленности на юг преобладающее влияние демократов на политику Юга, утвердившееся после Второй мировой войны, неизбежно должно была кончиться. Закон о гражданских правах ускорил этот процесс. Мне, как республиканцу, жаль, что хороший результат был использован в дурных целях.

Характер фракционных собраний в конгрессе — по два в каждой палате — с годами резко изменился. Раньше в каждом из них — два у республиканцев и два у демократов — участвовали либералы, умеренные и консерваторы. Безусловно, количественное соотношение могло немного меняться, однако обычно ни на одном из четырех собраний у участников не было возможности, объединившись, составить подавляющее большинство* Голоса при принятии законов обычно распределялись так: демократы — 60% «за». 40% «против»; республиканцы — 40% «за», 60% «против», или наоборот.

Сегодня собрания фракций конгресса, отражающие изменения в партийной принадлежности южан, стали либо преимущественно либеральными (демократы), либо консервативными (республиканцы). Соответственно, голоса при обсуждении законопроектов распределяются теперь не в соотношении 60% к 40%, как раньше, а в пропорции 95% к 5%. В итоге принимаемые законы стали сильно партийными.

Могут сказать, что для нашей истории всегда были характерны трения между либералами и консерваторами. Тем не менее никто не выступал под знаменем «консервативная партия» или «либеральная партия». Механизмы управления — состав комитетов и партийная принадлежность лидеров — были демократическими или республиканскими, а курс определяла правящая партия. Влияние, которое в конечном итоге республиканцы стали оказывать на политику южных штатов, привело к паритету