не замечал ее.
— Александр! Александр! Что случилось?
— Все пропало. Размыто. Уничтожено.
— Таблички?
— Да.
Она посмотрела вверх на обугленную и все еще тлевшую солому.
— Должно быть, это молния, — сказала она. — Я видела ее в Чанаккале.
София огляделась, ища глазами Оберманна. В отдалении, за отвалом, он деятельно руководил укрыванием части раскопа мешковиной.
— Я не уверен, что в этом виновата молния. Не уверен. — Торнтон пристально посмотрел на Софию, и она сразу поняла, что он имеет в виду. — Я проснулся от жара пламени. Как раз перед тем, как началась эта ужасная гроза. Но у меня не было возможности спасти их. Ливень. — На мгновение Софии показалось, что он вот-вот расплачется. — Все пропало. Мои рисунки тоже. Они уничтожены.
— Дай мне взглянуть.
Он пригласил ее войти, и она своими глазами увидела, что таблички превратились в клейкую темно- коричневую массу, а рисунки Торнтона, тронутые огнем, совершенно размокли.
— Уничтожены, — повторил он. — Словно их и не было. — Ливень продолжал поливать их. — Этого он и хотел.
София обвела взглядом жилище Торнтона в надежде, что хоть какие-то таблички уцелели. Она уловила на постели какое-то движение и, приглядевшись, увидела небольшую коричневую змейку, ползшую по подушке. Она дотронулась до руки Торнтона.
— Смотри. Вон туда. Змея.
— Но твой муж…
— Он мне не муж! — прошептала София, словно не веря собственным словам. — И он пытался убить тебя.
— Что?
— Змея. Она не могла появиться здесь случайно. Я знаю, что он умеет находить их.
В первый раз стало заметно, что Торнтон испуган.
— Что же нам делать?
— Пошли. Мы должны сейчас же уехать. Он нас не видит.
— Домой…
— Возьми паспорт и все свои деньги. Я вернусь через несколько минут.
София побежала к своему дому.
Оберманн все еще был занят защитой раскопа от продолжавшейся бури и не заметил ее появления.
Войдя в дом, она забрала драгоценности, которые привезла из Афин. Снова выбежала под дождь.
Торнтон ждал, воодушевленный ее энергией и решимостью покинуть Трою.
— Возьми коня и поезжай за мной, — крикнула она.
Под проливным доедем они поскакали к Чанаккале. Еще одна вспышка молнии озарила равнину, превратившуюся в болото с узкой тропкой твердого грунта, по которой они двигались. За пеленой дождя никто не видел, как они уехали, кроме мальчишки, состоявшего на побегушках у Оберманна.
Когда они прибыли в гостиницу, владелец, встревоженно посмотрев на них, заговорил с Софией по- гречески.
— Мадам Оберманн, почему вы ехали в такую жуткую грозу?
— Там случился пожар, — ответила она. — Мы ищем здесь убежища.
— Пожар? Есть пострадавшие?
— Нет, пострадавших нет. У вас найдется номер для мистера Торнтона? Он англичанин, работает у Генриха Оберманна. — Она твердо произнесла эту фамилию.
— Конечно. А теперь вы должны обсушиться и переодеться. После такой грозы легко простудиться.
Как только они разошлись по своим номерам, им принесли полотенца. Торнтону одолжили блузу и широкие брюки турецкого рабочего, а Софии — черный наряд местных женщин.
— Мы аборигены, — сказала она, когда Торнтон открыл дверь своего номера, чтобы впустить ее. — Мне идет?
— Его удивило, что она может шутить в данных обстоятельствах.
— Надеюсь, ты не простудилась.
— Простудилась? Никогда в жизни не чувствовала себя здоровее! — Она рассмеялась, глядя на его озабоченное лицо. — Мы приняли решение.
— Он подвинул ей стул и сел напротив.
— Ты понимаешь, что мы сделали?
— Разумеется, Алекс. Мы убили дракона.
— Мы не сможем вернуться.
— Разве ты действительно хочешь вернуться? Ведь он пытался убить тебя.
— Змея могла приползти во время грозы.
— Он уничтожил твои таблички.
— Это могла быть случайность, София.
— В Трое случайностей не бывает.
— Оба говорили быстро и взволнованно.
— Ты сказала, что он тебе не муж.
— София рассказала ему всю историю. Он очень внимательно слушал. Когда она закончила рассказ, он вздохнул.
— Значит, он привез эту женщину…
— Свою жену.
— Он привез с собой свою жену и поручил ее слугам. Интересно, отчего она сошла с ума.
— Не хочу этого знать.
— И ты уверена, что Леонид ее сын?
— Он назвал ее матерью, Алекс. Мне кажется, это убедительное доказательство, разве не так?
— Он действительно похож на Оберманна. Сейчас я это вижу. Но я никогда не думал…
— Никто не мог этого подумать.
— Конечно, именно поэтому Оберманн называет его Телемаком. Сыном хитроумного Одиссея.
— Я хотела встретиться с ним. Разоблачить его. Но ты прав. Я не могу туда вернуться.
Торнтону стала совершенно ясна ситуация, в которой он очутился.
— У меня нет причины возвращаться. Он уничтожил мою работу. Если нас видели, когда мы уезжали…
— Это могло бы скомпрометировать нас?
— Разумеется.
— Мужчину и женщину, едущих верхом во время грозы?
— К тому же, он скоро узнает, что мы взяли с собой паспорта и деньги, — сказал Александр.
София встала и подошла к окну. Дождь все так же заливал опустевшие улицы.
— Нам надо уехать в Константинополь. Там мы будем невидимы, пока не решим, что делать. Ты, конечно, должен вернуться в Англию.
— А ты, София?
— Не знаю.
— Вернешься в Грецию?
— Я была шлюхой Оберманна. — Торнтон густо покраснел. — Кому я там нужна? Мои родители зависят от его денег. Они не будут рады моему возвращению.
