спине. Один водитель сразу ушел. Моска записал его имя, а остальным раздал сигареты. Эдди же представил все так, будто Моска устроил тем шестерым хорошенькую взбучку.

– Потом он пошел к управляющему по угледоставке и вел с ним короткий разговор по-английски, который я слышал. Этот фриц буквально в штаны наложил. После состоявшейся беседы он сделал соответствующие распоряжения, и к ужину уголь доставили по назначению. Толковый был служака! – И Эдди радостно закивал.

Вольф тоже кивал, понимающе и одобрительно.

– Вот и нам тут надо так действовать, – сказал он. – А то этим фрицам все их преступления с рук сходят.

– Но теперь так вести себя с ними уже невозможно, Уолтер, – сказал Эдди.

– Это точно, – согласился Вольф. – Мы теперь обучаем фрицев демократии, – добавил он с такой гримасой, что Моска и Эдди засмеялись, и даже Миддлтон не смог сдержать улыбки.

Они попивали из стаканчиков, а Эдди встал, подошел к окну и посмотрел на идущую мимо женщину.

– Тут попадаются такие красотки! – сказал он. – Не хочешь какой-нибудь лакомый кусочек?

– Это вопрос для анкеты, – сказал Вольф и уже собрался еще что-то добавить, как дверь в коридор распахнулась и в комнату втолкнули высокого светловолосого юнца. Он был в наручниках и плакал. За его спиной виднелись двое невысоких мужчин в темных мешковатых костюмах. Один из них шагнул вперед.

– Герр Дольман, – сказал он. – Вот этот воровал мыло.

Вольф расхохотался.

– Мылокрад! – объяснил он Эдди и Моске. – У нас пропадало большое количество мыла, которое поступало от Красного Креста. Мы распределяем его среди немецких детей. А эти ребята – детективы из города.

Один из детективов начал снимать с юнца наручники. Он помахал указательным пальцем перед носом паренька и почти по-отечески сказал:

– И чтобы без фокусов, понял?

Парень кивнул.

– Нет, не снимай! – приказал Вольф сурово.

Детектив послушно отступил.

Вольф подошел к пареньку и положил ладонь на его белокурый затылок.

– Ты разве не знал, что это мыло предназначалось для немецких детей?

Мальчик опустил голову и не ответил.

– Ты работал здесь, тебе доверяли. Больше ты не будешь работать на американцев. Однако, если ты письменно признаешься в том, что ты сделал, мы тебя не отдадим под суд. Согласен?

Паренек кивнул.

– Ингеборг! – позвал Вольф.

Вошла машинистка-немка. Вольф взглянул на детективов:

– Отведите его в тот кабинет. Девушка знает, что делать. – Он обернулся к Эдди и Моске. – Вот так просто, – и ухмыльнулся вполне дружелюбно, – мы можем избежать лишних хлопот, а парень свои шесть месяцев получит.

Моска – хотя ему было все равно – возразил:

– Черт, но вы же обещали его отпустить!

Вольф пожал плечами:

– Правильно, но немецкая полиция все равно возьмет его – за торговлю на черном рынке. Начальник городского управления полиции в Бремене – мой старый приятель, и мы сотрудничаем.

– Правосудие в действии, – пробормотал Эдди. – Ну ладно, спер мальчишка пару кусков мыла – отпусти ты его!

Вольф решительно возразил:

– Тогда они нас без штанов оставят. Не могу! – Он надел фуражку. – Ну, у меня впереди трудный вечер. Надо устроить полный обыск всех рабочих кухни, прежде чем они покинут базу. Это что-то, я вам доложу! – Он криво усмехнулся. – У нас есть женщина-полицейский из Бремена, она обыскивает девок. И представьте: то пару резиновых перчаток найдет, то кусок солдатского мыла. Знаете, куда эти девки могут засунуть себе пачку масла?! Тьфу! – Он сплюнул. – Надеюсь, я никогда так не оголодаю.

Когда Вольф ушел, Гордон Миддлтон встал и произнес низким голосом:

– Полковник его любит, – и добродушно улыбнулся Моске, словно что-то в нем вызвало его симпатию. Собравшись уходить, он сказал Эдди:

– Надеюсь поймать ранний автобус, – и Моске, просто и дружелюбно:

– Ну, еще увидимся, Уолтер.

Рабочий день закончился. Моска смотрел в окно и видел, как немецкие рабочие толпятся у ворот, дожидаясь, пока военная полиция проверит их документы и обыщет – только после этого они могли покинуть военно-воздушную базу.

Эдди подошел к окну и встал рядом с ним.

– Насколько я понимаю, тебе не терпится в город. Ты хочешь найти свою девочку? – сказал Эдди и улыбнулся одними губами, почти по-женски сладко и в то же время вопросительно. – Потому-то я и постарался найти тебе работу здесь.

Я подумал, ты приезжаешь из-за нее. Верно?

– Сам не знаю, – ответил Моска. – Отчасти, наверное, да.

– Ты хочешь сначала устроиться в общежитии, а потом отправиться на ее поиски? Или хочешь сначала найти ее?

– Давай-ка сначала в общежитие!

Эдди весело расхохотался:

– Если ты пойдешь прямо сейчас, ты еще застанешь ее дома. А если будешь ждать, пока тебе оформят жилье, то увидишь ее не раньше восьми.

А она тогда может уйти куда-нибудь, – при этих словах он внимательно посмотрел на Моску.

– Значит, не повезет, – сказал Моска.

Они подхватили по чемодану и пошли к автостоянке, где Эдди поставил свой джип. Включив зажигание, Эдди повернулся к Моске:

– Ты не спрашиваешь, но я тебе скажу. Я ни разу не видел ее ни в одном офицерском или солдатском клубе. Я вообще ее не видел. – После паузы он добавил хитро:

– И, думаю, ты бы не очень обрадовался, если бы я стал ее разыскивать.

Когда они миновали Нойштадт, а потом через мост въехали в старый Бремен, Моска увидел первый хорошо знакомый ему ориентир. Костел – высокое здание с башней, похожее на человеческое тело с лицом, изъеденным страшной болезнью: хрупкая конструкция из камня и штукатурки, поддерживающая устремленный в небо шпиль.

Потом они ехали мимо массивного здания управления полиции, на чьих темно-зеленых стенах все еще виднелись белые шрамы того взрыва. По Шваххаузерхеерштрассе они выехали на другой конец города, где когда-то был фешенебельный пригородный район. Дома здесь почти не были повреждены бомбежкой и использовались под квартиры для офицеров оккупационных войск.

Моска размышлял о сидящем рядом человеке.

Эдди Кэссин был не романтического склада. Насколько Моска мог себе представить, как раз напротив. Он вспомнил, как в свою бытность солдатом Эдди нашел в городе молоденькую пышнотелую бельгийку с симпатичным, как у дрезденской куколки, лицом. Он поселил ее в маленькой комнатушке без окон в одном из здешних домов и устроил оргию. Девушка обслуживала тридцать солдат, расквартированных в доме, в течение трех дней кряду. Солдаты, дожидаясь своей очереди, резались в карты на кухне. Девушка была