Взаимоотношение списков. С. 256. Критику по адресу Р. П. Дмитриевой см. также: Kralik. S. 108.] Отнюдь нет. Эпизод — органическая часть текста К-Б, где Яков Ослебятин и Пересвет упомянуты среди погибших воинов. Да и вообще разговор Пересвета и Осляби мог состояться только до того, как произошла битва и стали известны имена убитых. Для того чтобы согласовать перечень и предсказание (перемещенное теперь после перечня погибших на Куликовом поле), составитель Пространной Задонщины связал их с картиной поля боя (фрагмент № 18), изъял Якова и Пересвета из числа погибших и заменил список убитых новым, который основан на Никоновской летописи.

Пространная редакция: Федор Семеновичь, Семен Михайлович, Микула Васильевич, Тимофей Волуевич (Так У, И1 после Федора Семеновича. — А. 3.) Ондрей Серкизович, Михайло (Так С, И1 Микула.—А. 3.) Иванович {Реконструкция. См. ниже. С. 447} — ПСРЛ. Т. II. С. 65: …Феодор Семенович… Семен Михайлович, Микула Васильевич… Андрей Серкизов, Тимофей Васильевич Волуй Окатьевич, Михайло Бренко…

В списках Пространной редакции порядок погибших воевод сбивчив. Но он без труда восстанавливается по перечню воевод в фрагменте № 15, где он устойчив для всех трех текстов (И1, У, С) и совпадает в своей основе с фрагментом № 19. В архетипе Пространной Задонщины Тимофей Валуевич должен идти перед Андреем Серкизовичем, а вместо «Микула» надо читать «Михаил». Наиболее близок к первоначальному порядок воевод в списке У (там после Семена Михайловича только пропущен Микула Васильевич).

Список погибших Никоновской летописи восходит к летописной повести о Куликовской битве.[Повести. С. 37.] Источник его ясен — это синодик Успенского собора (в митрополичьей канцелярии, где велась летопись, этот синодик был хорошо известен). С синодиком сходен и состав погибших, и порядок их упоминания («Дмитрею Манастыреву… князю Феодору Белозерскому и сыну его Ивану… Симеону Михайловичу, Никуле Васильевичу, Тимофею Васильевичу {на полях: Валуеву. — А. 3.),[В примечаниях к изданию Задонщины В. Ф. Ржига говорил, что в пергаменном синодике на полях приписано «Валуевичу» (Повести. С. 224). Это ошибка. В синодике — «Валуеву».] Андрею Ивановичу Серкизову, Михаилу Ивановичу и другому Михаилу Ивановичу, Лву Ивановичу, Семену Мелику»).[Хрестоматия по истории СССР с древнейших времен до конца XV века / Под ред. М. Н. Тихомирова. М… 1960. С. 524–526.] В конце списка погибших Летописной повести есть прямо ссылка на синодик: «их же имена написаны в книгах животных; зде же токмо написах князей и бояр старейших, воевод, а прочих оставих множества ради».[ПСРЛ. Т. 28. С. 82, 245; Т. 27. С. 75.] Не мог ли этот синодик явиться также источником Задонщины? Сомнительно. Дело в том, что с Никоновской летописью в Пространной Задонщине совпадает и состав погибших воевод, и их порядок. Список Пространной Задонщины восходит именно к Никоновской летописи, где в перечне погибших упоминается «князь Феодор Семенович», а не к Летописной повести, где этого князя нет.[Князь Федор Семенович упоминается в Сказании о Мамаевом побоище среди убитых в другом контексте, откуда его имя и перенесено было в список погибших на поле боя составителем Киприановской редакции Сказания, помещенной в Никоновской летописи.] Отсутствует «Феодор Семенович» и в синодике, и в списке К-Б. Все это подтверждает мысль о том, что Задонщина основана на Никоновской летописи, а не на синодике. Использовав Летописную повесть о Мамаевом побоище со списком погибших воевод, основанным на синодике, автор Сказания по Киприановский редакции (Никоновской летописи) включил в список ряд имен, в числе которых были Федор Семенович, Андрей Шуба и Тарас Шатнев. Если бы составители летописи и Задонщины пользовались этим синодиком независимо друг от друга, то в Задонщине можно было бы ожидать и других имен из синодика, которые не попали в летопись. Однако этого нет. Да и вообще представить себе, что Рязанец в конце XIV в. пользовался текстом митрополичьего синодика, весьма затруднительно. Практика рассылки синодиков на места известна в XVI в., но чтобы подобное было в XIV в., нам неизвестно. К тому же местные синодики не сохранили следов поминаний, восходящих к тексту синодика Успенского собора.

Отсутствие имени князя Федора Семеновича в Летописной повести, синодике и К-Б не случайно: такого князя на Куликовом поле вовсе не было.[Бегунов Ю. К. Об исторической основе… С. 493–494.] Тогда если считать список К-Б позднейшим сокращением, то придется допустить, что его составитель лучше, чем современники, знал об отсутствии среди погибших в Куликовской битве князя Федора. Удивительная осведомленность!

Список погибших в К-Б первичен (хотя в согласовании имен допущена ошибка);[В реконструкции текста принимаем чтение Я. Фрчека («Феодор Романович Белозерский и сын его князь Иван»). Р. О. Якобсон объясняет ошибку в перечне К-Б зависимостью от формулы синодика: «помянут… Федора Романовича» (Jakobson. Sofonija’s Tale. P. 31). Сходно C. H. Азбелев считает, что упоминание в ином падеже белозерских князей и Микулы Васильевича «вставлено, вероятно, на основании Синодика» (Азбелев. Текстологические приемы. С. 174). Речь, конечно, не должна идти о синодике убиенных в 1380 г., а о формуле синодика вообще, т. е. списке типа «се аз» (см.: Kralik. S. 141–148). По Р. П. Дмитриевой, составитель К-Б «корректировал» список убитых, известный ему по протографу на основании синодика (Дмитриева. Взаимоотношение списков. С. 260). Но именно вторая часть К-Б как раз и не совпадает с Пространной Задонщиной.] в нем указаны некоторые лица, неизвестные летописям, однако, вероятно, участники битвы (Федор Мемко, Иван Сано).[А. А. Шахматов предлагает расшифровать: Федор Малик и Иван Александрович (Шахматов. Отзыв. С. 184).] Да и предваряющая список погибших фраза в И1 и сходных несет груз приписок. Так, дополнение «побежены у Дону великого» к «возрыкающим турам» не имеет никакого отношения. Выражение «великий Дон» характерно для составителя Пространной редакции. Внесено в нее также дополнение «воеводы великого князя и князи белозерстии», и дважды употреблено слово «посечени».[М. А. Салмина допускает влияние Летописной повести на список погибших и «плач жен» (Салмина М. А. «Летописная повесть» о Куликовской битве и «Задонщина» // «Слово» и памятники. С. 382– 383). Вопрос о влиянии Летописной повести на Краткую редакцию Задонщины оставляем открытым ввиду того, что текстологического материала для его решения в нашем распоряжении недостаточно.]

Фрагмент № 20. Плач вдов погибших воинов.

Краткая редакция:

Тогда же восплакашася горко жены болярыни по своих осподарех в красне граде Москве. Восплачется жена Микулина Мария, а ркучи таково слово: «Доне, Доне, быстрый Доне, прошел еси землю Половецкую, пробил ecu берези харалужныя,[В ркп.: хараужныя.] прилелей моего Микулу Васильевичи…». Восплачется жена Иванова Федосия: «Уже наша слава пониче в славне городе Москве» {К-Б, л. 128–128 об.}.

Пространная редакция:

Въспели бяше птицы жалостные песни, вси въсплакалися кнегини[В ркп.: кне.] и болярыни избьенных, воеводины жены, Микулина жена Васильевича да Марья Дмитриева рано плакашася у Москвы у брега на забралах, а ркучи: «Доне, Доне, быстрая река, прирыла ecu горы каменныя, течеши в землю Половецкую [В ркп.: повецкую.]. Прилилей моего государя к мне, Микулу Васильевича».

Тимофеева жена Волуевича Федосья тако[В ркп.: так.] плакася, а ркучи: «Уже веселье пониче в славне гради Москве, уже не вижу своего государя Тимофея Волуевича в животе». Да Ондреева жена Марья да Михайлова Оксенья рано плакашася: «Се уже нам обема солнце померкне на славне гради Москве. Припахнули к нам от быстрого Дону полоняныа вести, носящу великую беду. Выседоша удальцы з боръзых коней на судное место на поле Куликове».

А уже диво кличет под саблями татарскыми (И1) {л. 220 об. — 221}.

И воспели бяше птицы жалостные песни, восплакашася вси княгини и боярыни и вси воеводские жены о избиенных. Микулина жена Васильевича Федосья да Дмитреева жена Марья рано плакаша, у Москвы града на забралах стоя, а ркут тако: «Доне, Доне, быстрая река, прорыла еси ты каменные горы и течеши в землю Половецкую. Прилелей моего господина Микулу Васильевича ко мне». А Марья про сьвоего господина