– Миссис Фигероа? Это друг Тейлор – я потерял номер ее телефона и вот все думаю, как бы мне с ней связаться.

– А кто это говорит?

– Э-э, ну, просто старый школьный приятель, типа, из школы.

– Понятно, а кто именно?

– А, ну, это – Дэнни Нейлор, простите, пожалуйста. Дернул черт за язык, как за яйца. Но голос у нее тут же становится по-домашнему бархатным.

– А-а, привет, Дэн. Совсем тебя не узнала – как идут дела в А&М[15]?

– Ну, классно, здорово; в общем, мне там очень нравится.

– А я видела твою маму позавчера на ярмарке, которую устроила «Новая жизнь», и она мне сказала, что приедешь домой на пикник «синих шапочек».

– Ну, конечно – вы же меня знаете.

По спине бежит ёбаный пот, и все, что у меня перед глазами, приобретает какой-то металлический оттенок, как будто я только что выпил сорок чашек кофе.

– У-ра, – говорит она. – Завтра на заседании организационного комитета увижусь с твоей мамой и передам ей, что ты звонил и что у тебя все в порядке.

– Вот, здорово! Большое вам спасибо.

– А Тей наверняка будет рада тебя слышать – погоди минутку, пойду найду ее номер.

Ёб твою бога-матери-купель. «Тей наверняка будет рада тебя слышать»? И у меня в спине вдруг ни с того ни с сего проворачивается нож. Узнаю разъёбу Нейлора: взять вот так вот и впороться в самые мои дела. Притом что за всю свою школьную карьеру он, кажется, сказал одну- единственную удачную шутку. У меня на языке так и вертится что-то вроде: «Ага, а у меня как раз образовалась раковая опухоль на яйцах, и я хотел познакомить с ней вашу дочь» или типа того. Вот Нейлор, сучий потрох.

– Ага, Дэн, нашла. Она по-прежнему в Хьюстоне, в UT[16]. К ней сегодня вроде бы кто-то приходит на ланч, вот и позвони ей, если сейчас не соберешься.

Я записываю номер под буквой «Т» и под буквой «Ф», на случай внезапной амнезии, а потом еще и на обложке адресной книжки.

– Благодарю вас, миссис Фигероа, берегите себя и передайте маме, что я ее люблю.

– Ну, конечно, Дэн, встретимся на пикнике.

Я вешаю трубку и качаю головой: господи, идиотизм какой. Вижу как сейчас: вот Дэнни приезжает на пикник и прямо с порога задает вполне законный вопрос: «Какой еще, на хуй, звонок?» Или, например, до всех вдруг доходит печальное известие о том, что он еще неделю назад погиб в результате несчастного случая во время коллективной борьбы за мяч на футбольном поле или типа того. И я, как всегда, в говне по уши. В том смысле, что наверняка в этом городе есть совершеннейшие отморозки, бандиты из бандитов, клейма негде ставить, и все такое: но – голову даю на отсечение, что никто из них даже близко не попадал в такую срань господню, как я. Ну, типа, зуб даю, что старика Гандольфа Гитлера, которому светило триста лет через повешеиье, никто не разыскивал с фонарями на загородном пикнике за то, что он позвонил и представился Дэнни Ебанашкой Нейлором.

Обладание номером телефона Тейлор вгоняет меня в состояние, близкое к Рассеянному Синдрому или как там это называется, когда ты просто примерзаешь на месте или, там, начинаешь непроизвольно корчить рожи и размахивать руками или типа того. Чтобы скрыть сей факт от окружающих, я принимаю до крайности сосредоточенное выражение лица, как будто высчитываю в уме число пи до восьмимиллиардного знака. И вот уже под этой маской гоняю все те мысли, которые в противном случае просто вынуди ли бы меня выглядеть глупо. Типа того, что старушка-то моя сейчас уже, должно быть, встала. И может быть, ей уже провели дефибрилляцию или как там называется эта хуйня, когда врачи из «Скорой помощи» орут во всю глотку: «Разряд!» Я тащусь ко входу в терминал, где вывешено расписание рейсов. Автобусы на Хьюстон ходят с завидной регулярностью, так что у меня куча времени, чтобы позвонить матушке. И с той же регулярностью из Хьюстона отходят автобусы на Браунсвилл и на Макаллен, в общем, к мексиканской границе. Возникает искушение купить сразу два билета до границы и просто подарить их Тейлор – ну, вроде свадебного подарка или типа того. Тут на ум, естественно, приходит вся эта хуйня насчет Кто Не Рискует, Тот Не Пьет Шампанское и так далее. Типа того, что, вот не куплю я сейчас билет, значит, она со мной и не поедет. В итоге я как примороженный стою у дверей и высчитываю ёбаную пи.

Ну, возьмем, к примеру, такую ситуацию: два парня хотят умыкнуть Тейлор в Мексику. Один приносит ей розы, говорит, что собрался махнуть в Мексику и, типа того, не хочет ли она составить ему компанию. А за ним приходит второй мудак, с квартой текилы, с косячком в кармане и с двумя билетами до границы. Причем билеты он ей сразу не показывает, а говорит:

«Мне осталось жить буквально считанные часы – помоги мне заглушить эту боль». Он выжимает ее, словно тряпку, в три минуты, он высасывает гланды у нее изо рта, а потом вынимает билеты и говорит: «До того момента, как здесь появятся копы и задержат тебя в качестве соучастницы, осталось десять минут – а не съебаться ли нам подобру-поздорову?» И с кем она поедет? Только не делайте вид, что не знаете ответа, не мне вам рассказывать. И, позвольте заметить, дело вовсе не в том, что один из них – милейший мальчик, а другой – говно на лопате. Дело в том, что один из них знал, что она с ним поедет. Мы, американцы, знаем, что только так все в жизни и бывает. Мы, ёб нашу в бога душу мать, придумали и запатентовали эту сраную уверенность в себе. Однако, даже закопавшись с головой во все эти книжки и пленки, в целую индустрию, которая держится на одной только идее про уверенность в себе – и я даже не имею в виду умение заговаривать людям зубы, поднимать уровень продаж и прочую херотень, потому что это сама по себе целая отрасль национальной экономики; я имею в виду индустрию, которая заставляет тебя в конце концов понять яснее ясного, что вот сейчас с тобой произойдет что-то важное, – ты ни разу в жизни не услышишь рецепта насчет того, как на самом деле делаются такие вещи. Типа, платишь деньги, накачиваешься уверенностью в себе так, что в животе всплывает вчерашний гамбургер, а лед не ломается. Я вырабатывал уверенность в себе целый год кряду-и посмотрите на меня сейчас. Моя старушка искренне уверена, что новый холодильник вот-вот материализуется у нее на пороге, но что-то этого мудака пока не видно.