безумно любила Уильяма. Казалось, что любовь, которая все эти годы вытравливалась из нее, любовь, которую исхитрилась она сохранить, даже стоя на краю могилы, вдруг вспыхнула бушующим лесным пожаром и выплеснулась на Уильяма, без которого Сара уже не представляла своей жизни. Вечная настороженность и злобные нападки опекунов закрепостили ее, посеяли в душе девушки недоверчивость, которая нет-нет да и выскакивала недобрым словом. И Сара ничего не могла с этим поделать. По той же самой причине не говорила она Уильяму того, что он так хотел от нее услышать. Язык не поворачивался. Казалось, что-то в ней словно предупреждает: скажи она, как любит Уильяма, и он исчезнет, как сон, как исчезло все то, что она любила в далеком детстве.

Она ждала его каждую субботу, а он не шел, целый месяц не шел… Наступала ночь, а Сара все стояла одна-одинешенька у калитки… Казалось, ее бедное сердечко не выдержит и от горя зальется кровавыми слезами. Сара бросалась на колени и, заламывая руки, раскачивалась взад-вперед как помешанная. Она думала, что он специально не приходит, чтобы наказать ее. Эти мысли лишь подливали масла в огонь, еще больше терзая ее и без того истерзанную душу. Не раз у нее возникало сомнение, а вернется ли к ней Уильям когда-нибудь? Но Сара настойчиво отгоняла эту мысль. Уильям прочно вошел в ее жизнь, стал частью ее самой, плотью ее плоти. Лишь благодаря ему и для него стучало ее сердце и кровь струилась но венам. Теперь уже никто не мог отнять его у Сары.

— Еще чаю, Сара?

Она подняла голову и увидела Джонатана. Он тянул руку к ее пустой чашке.

— Нет, спасибо, — ответила она, вставая из-за стола.

Пора было присоединиться к своим опекунам. Тетушка уже не раз искоса поглядывала в ее сторону.

— Я так давно тебя не видел, — услышала Сара голос Джонатана. — Я просто ни с кем здесь не вижусь, все время в Лондоне. Как ты поживаешь?

Сара поняла, что Джонатану хочется поболтать. Она хорошо к нему относилась. Ведь именно он принес ей ту записку. С его легкой руки Сара узнала и полюбила Уильяма. К тетушке идти не хотелось, и Сара с готовностью опять села на свое место. Отчего бы не поболтать с ним еще несколько минут! В свои семнадцать Джонатан ростом вымахал уже с отца. На вид он выглядел старше своих лет, мужественнее что ли — уже не мальчишка, а зрелый мужчина. Сара с удивлением отметила, что раньше, когда еще не было Уильяма в ее жизни, такие мысли не приходили в голову. Джонатан не был похож на своих прямодушных и открытых братьев. Была в его взгляде хитринка, что, впрочем, не мешало ему оставаться привлекательным. Узкие лисьи глаза, прямой красивый нос, тонкие подвижные губы — красавец!

— У меня все в порядке, — ответила Сара уклончиво. Не могла же она сразу сказать правду. Весь этот месяц, пока она не видела Уильяма, в голове ее творилась такая неразбериха, что это не могло не сказаться на ее поведении, не отразиться в ее взгляде, движениях.

— А как твои занятия?

Его дела в мастерской шли прекрасно. Он хвастливо рассказывал о том, что интересует его не только работа, но и сам Лондон. Нет, он не бегает по второразрядным тавернам и публичным домам, как это делают все подмастерья. Джонатан откладывает деньги и, когда собирается достаточная сумма, идет в приличный бар или ресторан, ужинает в приятной обстановке за бокалом хорошего вина — все как полагается, ходит по музеям, художественным выставкам, посещает исторические места. Сара лишь слушала и удивленно покачивала головой. Его рассказ произвел на нее впечатление.

— А ты чем занимаешься? — спросил, наконец, Джонатан, хитровато щурясь. Своим вопросом он лишь подготавливал Сару к большому и интересному для него разговору. Джонатана забавляло то, что он, пожалуй, единственный человек, который догадывался о тайных свиданиях Уильяма и Сары. Как-то в субботу вечером он проследил за братом до самой конюшни и видел, как Уильям выезжал верхом из города. Дальнейшие наблюдения лишь подтверждали его догадки.

— У меня много работы. Дядя ведь много делает для процветания нашей религиозной общины. Я ему помогаю, — ответила Сара и подумала, какой, наверное, скучной показалась бы ему такая жизнь после его лондонских приключений.

— Значит, встречи с Уильямом по субботам для тебя единственная отдушина за всю неделю да?

Сара почувствовала, как у нее перехватило дыхание. Она в ужасе отшатнулась и быстро поглядела по сторонам. Однако вокруг все занимались своими делами, да и Джонатан говорил тихо, так что никто ничего не слышал, кроме нее.

— Ты давно знаешь?

— Давно. Да не волнуйся ты так. Я ведь не хочу вам ничего плохого, можешь на меня положиться.

Сара благодарно кивнула, встала и подошла к тетушке. Печаль, радость, испуг — все это сплелось тесным клубком в ее душе. Столько переживаний за один только вечер навалилось разом на ее хрупкие плечи, что Сара почувствовала себя разбитой и уставшей, хотелось поскорее юркнуть в свою маленькую комнатушку и остаться наедине со своими мыслями.

Однако день для Сары на этом не кончился. Судьба готовила ей еще одно суровое испытание. Едва они приехали домой, как тетушка попросила Сару зайти в кабинет. Дядя вошел последним и плотно прикрыл дверь.

— А теперь, Сара, — холодно начала госпожа Торн, медленно снимая перчатки. — Прочти-ка вслух записку, которую передал тебе Уильям Бэйтмен. Нам тоже интересно, что он там пишет.

Заметив, что от ее слов Сара встревоженно прижала сумочку к груди, явно не желая подчиниться, госпожа Торн добавила ледяным тоном:

— Если ты откажешься это сделать, мы отберем у тебя записку силой и сами прочитаем, но ты будешь наказана вдвойне за то, что позволяешь всякие вольности этому развратнику. Она, видите ли, будет путаться со всяким сбродом!

Мысли путались в голове, когда Сара дрожащими руками покорно доставала из сумочки вчетверо сложенный листочек. Казалось, она смирилась с неизбежностью. Вдруг быстрым движением она порвала записку на две части, сложила обе половинки друг на дружку — еще мгновение, и от записки останутся лишь воспоминания. Но именно в это мгновение госпожа Торн, визжа от негодования, выхватила у нее записку. Сара бросилась вперед, пытаясь перехватить тетушкину руку, сжимавшую послание, и изо всех сил вцепилась в нее. Но тут на подмогу пришел господин Торн.

— Прекрати. Прекрати сейчас же! — взревел он и, крепко обхватив Сару за плечи, резко дернул назад. От сильного толчка сумочка вылетела из рук Сары, и на пол с жутким грохотом плюхнулся ключ от калитки.

Господин Торн силой усадил Сару в кресло и подобрал ключ. Потом он взял из рук жены записку, аккуратно сложил кусочки и начал читать вслух:

— «Дорогая Сара, — мистер Торн в недоумении запнулся и перевел удивленный взгляд на жену… — Трудно выразить словами, как мне тебя не хватает, сколько раз мысленно я прикасался к тебе душой и телом…»

Сара закрыла лицо руками и съежилась в кресле, будто ее полоснули ножом по сердцу. Записка Уильяма дышала любовью и страстью, но нотки цинизма и непристойности, крепнувшие в голосе господина Торна с каждым прочитанным словом, отравляли сознание Сары, мешали полной грудью вдохнуть весь аромат любви, заложенный в этих милых строчках. У обоих Торнов не оставалось ни малейшего сомнения, что назначенная Уильямом встреча была далеко не первой. Когда письмо было дочитано до конца, супруги, не сговариваясь, молчаливо уставились на Сару, будто хотели еще каких-то разъяснений. Хотя и без того было ясно, что в своем грехопадении она зашла так далеко, как они и представить себе не могли, когда начинали свое дознание. Теперь этот ключ… Тут уж и гадать нечего… Ключ от той самой двери, за которой эти малолетние развратники… Боже, подумать страшно, что они там делали! Господин и госпожа Торн даже растерялись. Что делать? Как и чем искупить грех, нежданно-негаданно ворвавшийся в их дом?

Отправив Сару в ссылку в ее комнату, Торны собрались на совет. За Сару они не беспокоились — теперь не сбежит. Ставни в ее комнате господин Торн заколотил наглухо, а дверь заперта на ключ. Теперь Торны со спокойной душой принялись обсуждать план действий. Сам Торн настаивал на том, что нужно пожаловаться мастеру Уильяма, но его супруга хлопнула кулаком по столу, указывая тем самым на недальновидность подобного шага, и сказала веско: