Что стучишь зубами, родной? Продрог? Так ведь январь, не май, поди. Позвони... кому там в хандре звонят? Погуляй, до поезда есть полдня. Только ты — уставился на меня. Сохнет в горле. Стынет в груди. Ты сердит на меня, ты берёшь перо...

II. «У него в гараже склад оружия и амбар бит...»

У него в гараже склад оружия и амбар бит, но на случай проверки на счетах и в кармане пусто. У него жена — престарелая злобная барби с изводящей его неизменной повадкой пупса. И когда осенним ясным утром он застрелит её, достав, наконец, из-под плитки паркетной ствол, скажут, что правительство зомбирует население посредством телевидения и радиоволн. Охнут: «Был же обычный служащий банка, каких масса», вздрогнут: «Он улыбался, когда его уводили в машину». На допросе он рявкнет, что просил на завтрак кусок мяса, а не лекцию о пагубном действии холестерина. Прибегут даже эти — в штатском. Почти с мольбой станут спрашивать, не было ли у него странных симптомов. Он поведает им, что жена была жутко дурна собой и совершенно, ну совсем не умела готовить. Я могу подтвердить — не умела. Ведь я описывал и её: шесть страниц парфюма и трёпа — такая скука. Типажи картонны, но живы — читатель обычно на них клюёт. Да и много ли нужно для бульварного покетбука? Всё бы ладно, тираж, гонорар, запой, пустой кинозал... есть одна загвоздка. Вернее, их даже две. Он не стал дожидаться полиции, как я про него писал. А поехал ко мне. И теперь барабанит в дверь. Сижу, дурак дураком, уставившись в монитор, безрезультатно пытаюсь унять мандраж, успокаиваю себя тем, что я — целый автор, а тот — на лестничной клетке — всего персонаж. Всего Персонаж за дверью палит в потолок, мир тонет в мареве, в липком поту, в бреду. Понять бы только: развязка или пролог... Встаю. Выдыхаю. Иду отпирать. Иду. декабрь 2007

ПРОФЕССИОНАЛ

Он сдаёт свой сценарий в срок и идёт домой напиваться. Фильм заявлен к апрелю, а пока можно съездить в Ниццу, Взять жену и детей, искупаться, преобразиться. Текст хорош, он уже предвкушает премии, интервью, овации, Сиквел, приторно улыбающиеся лица. А пока — надраться, Просто взять и надраться. В полночь в спальню начнут стекаться Им придуманные уродцы. Он твердит: «Это всё мне снится». Он четвёртый год глотает пилюли и порошки. Врач ему говорит: «Поезжай в деревню пить кефир, полоть сорняки». Врач ему говорит: «Всё пройдёт, просто ты устал и раскис». Врач не видит, как лезут в щели ковыляющие полки: Говорящие куклы, букашки, сросшиеся зверьки, Мертвецы, бытовая техника, склянки и пузырьки, Сумасшедшие бабки, бритвенные станки... Он глядит, размышляет: «С меня хватит!» Шепчет: «Радуйся, гад, ты за них в ответе. Ведь тебе как раз за такое платят. За саднящую эту твою подкожность, За гнетущую холодность и кромешность, За твою интрижность и персонажность, Многослойность, многоэтажность, За твою чертовскую сложность — Платят За вот эту потную влажность». Ночью Каждый час его подбрасывает с кровати. Он бормочет как мантру: «Этот вой за окном — ветер». И идёт в соседнюю комнату
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

2

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату