На севере — снег и сани, олени и Рождество.А в самом центре Москвы горят старинные домики,воспламеняются сами, ни с того, ни с сего.Вокруг духота и жар, и улицы чахнут в копоти,на небе не видно звёзд от дыма и от огней.И нам их, конечно, жаль. Ах, как хорошо и легко идтипо набережной в Гурзуфе! Вот мы и идём по ней. На пляже играют детки, и рыбки плывут вдоль молов.Боль стихнет сама собой, когда принесут рассол, когда засвистят креветки, усы показав из роллов,и где-то за кольцевой труба заведёт вальсок. июнь 2010
«Они живут в трёхкомнатной «ленинградке»...»
Они живут в трёхкомнатной «ленинградке»,их окна выходят на Питер и Ленинград. Отец уходит на службу, всегда к девяти утра,хотя и без этого дома всего в достатке.Она наливает ему холодного кваса.Готовит супы, стирает, поливает фиалки.Близняшки Таня и Тоня играют в классы,носятся по двору, шумно делят скакалку.Она улыбается: большие совсем, а всё ещё непоседы.Скоро приедет Дима, вчера он купил билет.Должно быть, не помнит уже ни сестёр, ни деда.Не виделись с ним, ну надо же, десять лет.Он сел в самолёт, они его встретят скоро,многое нужно узнать, о многом поговорить...Четвёртая комната — для него —проросла в конце коридора.Та самая, из старой квартиры: с видом на стройки и пустыри.ноябрь 2010
МАРШ ИСХОДА
Приятель, послушай, над городом скрипка играет с утра. И страшно, и странно, и струнно, и зыбко. Ты слышишь? Пора. Мы, кажется, всё же успели прижиться в бетонной тюрьме. Услышали даже безмозглые птицы. Бросай что имел.А скрипка заходится яростным плачем, срываясь на визг. Мы длимся, течём, мы шагаем и скачем, мы выползли из. И страшно, и странно, и струнно, и жарко. Вступает кларнет. Угрюмые тролли троллейбусных парков выходят на свет. Швыряет в проулок распаренный банщик отменную брань — под звуки трубы распеваются баньши общественных бань. И сонные феи подвальных кофеен — одна за одной — бросают ключи от подвальных кофеен в канал Обводной. Взорвали кусок ненавистного МКАДа сегодня с утра. Кольцо разомкнулось — нам больше не надо штаны протирать в квартирах, машинах и офисах чинных. В свинцовой пыли. Приятель, спеши. Ведь его же починят. Асфальт подвезли.сентябрь 2007
О ПРИПАДКАХ
И когда с глаз спадёт туманная пелена, смолкнет этот безумный аккордеон, этот жуткий альт, он придёт в себя на карнизе: к спине — стена, под ногами — жесть и бетон, а внизу — асфальт. Он замрёт, почти не дыша, губу прикусив, не решаясь глядеть на стоящих внизу, на смотрящих вверх. Что там было вчера? Да обычный корпоратив, просто штатная проба друг друга на зуб под винцо и блеф. Что ещё? Деваха эта с пунцовым ртом: староват, мол, ты, виршеплёт, вон — очки, живот...