Ровно в пять явился Балашов. Известие о том, что Гладышев задержится, он воспринял спокойно. Сел на диван, развернул газету и стал играть в свою любимую «аберрацию зрения».

Ровно в половине шестого раздался звонок в дверь.

Артем отложил газету, посмотрел на Светлану, которая в это время была в гостиной — украшала стол, и сказал:

— Открой. И веди себя естественно. Я с тобой.

Гладышев, такой, как обычно, с цветами (семнадцать алых роз) и дорогим коньяком в фирменной упаковке, поздоровался и хотел поцеловать ее в щеку, но Света отстранилась.

— Прошу тебя, — шепнула она ему. — Ты про Копенгаген… про то, что было, пока помалкивай.

Николай в ответ понимающе кивнул.

Они сошлись для рукопожатия на середине ковра, почти символичного багрово-красного цвета. Двое мужчин, небезразличных ей, с которыми ее связывало слишком многое, чтобы чувствовать себя спокойно в такой компании.

Сели за стол, преодолевая первые минуты взаимной неловкости. Волновались все — она это чувствовала. Но больше всех почему-то Балашов, который и организовал это представление. После первой рюмки напряжение, казалось, спало. Мужчины без труда нашли общую тему — футбол. Так и трепались целый час о футболе: кто забил, кому забил, куда забил, как забил…

Светлана недоумевала. Она ждала от Артема каких-то неординарных шагов, вопросов со значением, словесных ловушек… Но ничего этого не было. Шел обычный мужской разговор, в котором она едва принимала участие.

Наконец пришло время чая.

— Пойду заварю, — поднимаясь из-за стола, сказала Света.

— Позволь мне! — встрепенулся Балашов. — У меня это лучше получится.

— Это правда, — сев на место, подтвердила она. — Артем заваривает его на травах. Это стоит попробовать.

Балашов ушел на кухню, а Гладышев, взяв Светлану за руку, прошептал:

— Что бы сейчас ни произошло, обещай мне сохранять спокойствие.

— А что должно произойти? — удивилась она.

— Обещай! — потребовал он.

— Ну хорошо, обещаю, — все больше недоумевая, сказала Света. Сказала, потому что ничего серьезного произойти просто не могло. Она была уверена в этом. До сих пор ведь все шло гладко и даже скучно. И с чего бы это вдруг все должно было пойти по-другому?

Но она, как это часто было в последнее время, опять ошиблась.

Балашов был сама любезность. Чай, уже разлитый по изящным фарфоровым чашкам, он принес на подносе. Сам, не торопясь, с прибаутками расставил чашки. После чего сел и прочитал маленькую занудную лекцию о том, какие ингредиенты были использованы при создании данной вкусовой композиции и как следует пить его чай, чтобы достичь максимального полезного действия.

А чай действительно был на удивление вкусен, как никогда. Светлана оценила напиток с первого же глотка. После такого двойного нахваливания просто невозможно было удержаться и не приложиться к чашке. Но Гладышев не приложился.

— Почему ты не пьешь? — скорее на правах хозяйки, чем из любопытства спросила у него Светлана.

И с этого ее вопроса за столом началась настоящая фантасмагория. Света словно оказалась на сцене, где разыгрывалась сюрреалистическая пьеса.

— Почему я не пью? — переспросил Гладышев. — Да вот думаю, какую смерть мне здесь уготовили?

За столом сразу воцарилась тишина.

— Так какую? А! Артем! — подождав, продолжил Николай. — Спорим, только не острая сердечная недостаточность. Зачем повторяться, создавать ненужные параллели! Апоплексический удар? Ураганный отек легких? Что там у нас еще из жизненно важных органов: почки, печень…

— У него что, крыша поехала? — обращаясь к Светлане, как будто только она его и слышала, спросил Балашов.

Света не смогла произнести ни слова. Она просто не понимала Гладышева, но почувствовала — происходит что-то не то.

— Да я-то нормален, — ответил Артему Николай. — А вот тебе еще предстоит пройти экспертизу…

— Гладышев, ты что несешь? Какая смерть! Что за дурацкие шутки!

— Это не шутки. Все очень даже серьезно… Вот, прошу знакомиться! — Николай показал рукой на Артема. — Гений от фармакологии. Изобретатель нового поколения лекарств… в кавычках… Знаешь, Света, отчего умер твой знакомый Шурик Родишевский?

— Сердечный приступ… — по инерции отозвалась она.

— Да, сердечный приступ… Спровоцированный! Проще говоря, Родишевского отравили! И отравил его… он! — Гладышев ткнул пальцем в сторону Балашова. — Он же только что сделал попытку отравить и меня…

— Ты соображаешь, что говоришь! — возмутилась Светлана. — Артем! Ну что ты молчишь!

— А что ты хочешь услышать от него? Признание! Не дождешься! Не на того напала.

— Артем! Да скажи хоть слово!

Балашов пришел наконец в себя после такой внезапной и коварной атаки, которая, казалось, лишила его дара речи.

— Все нормально, Светик, — улыбнулся он. — Мы просто недооценили этого типа. Этот аферист… еще тот аферист. Подготовился что надо… Он просто знает, что мы жених и невеста. Вот и пытается устранить меня таким подлым образом. Ты же помнишь, его цель — это ты.

— Сейчас же уходи! — Светлана поднялась из-за стола и показала Гладышеву на дверь.

— Уйду, — миролюбиво согласился Николай. — Но пусть он сначала выпьет мой чай. Весь! До капельки.

Света в нерешительности посмотрела на Артема, на лице которого читалась легкая растерянность.

— Выпей его чай — и закончим! — приказала она.

— Светлана! — удивился Балашов. — Ты ему поверила? Поверила, что я мог Шурку… Я!!! Шурку!!! Да он только этого и добивается! Сейчас он наплетет, что я хотел отравить тебя, а потом твоего отца… И в это ты тоже поверишь? Опомнись, Света! Вспомни, кто он! Это же аферист!

— Уходи! — Она вновь показала Гладышеву на дверь.

— Пусть выпьет, и я уйду! — упрямо повторил Николай.

— Хорошо! — сказала она. — Это сделаю я!

Светлана взяла чашку, которая была предназначена гостю, поднесла ко рту, но сделать глоток не успела. Гладышев выбил чашку из ее руки. Фарфор звонко разбился о стену — осколки посыпались на любимый диван Артема. Следы чая остались повсюду: на скатерти, на полу, на стене и даже на потолке.

— Дешевый трюк! — вскочил с места Балашов. — Ты поняла?! Поняла?! Якобы он тебе жизнь спас!

— Спас! А ты был готов пожертвовать ею! Почувствовал, что не видать тебе Светланы, так пусть она не достается никому!

— Ловко стелешь, гаденыш!

— Сейчас узнаем, кто из нас гаденыш!