«грабитель» явно заинтересовался твоей сумочкой. – Алексеева указала на висящий на плече эстонки ридикюль.

Трийну искренне удивилась:

– Да в ней же ничего нет! Чуть косметики, мобильник и совсем немного денег.

Галя пожала плечами, решив отложить разборы до более спокойной, домашней обстановки.

«Никак не тянет эта красотка на возможный контакт журналиста с Россией. Так сыграть невозможно», – про себя подумала Алексеева.

– Ну вот, – сказала эстонка, как только девушки ступили на ближайшую от сквера улицу, – второй дом – мой.

Четырехэтажное здание с тремя парадными стояло чуть в глубине, отделенное от улицы невысокой чугунной оградой. Сразу за ней был маленький дворик с крохотной детской площадкой и местами для стоянки личных автомобилей. Трийну повела гостью к среднему парадному.

– Задержитесь на минутку! Надо подъезд проверить, – раздалось у Гали в наушнике.

Девушка тут же схватила спутницу за руку, остановившись метрах в пяти от входа, прямо посередине тротуара.

– Ой, камень в туфлю попал! – Она крепко оперлась на хрупкое плечо спутницы. – Подожди секундочку, сейчас вытряхну, а то совсем невозможно идти.

Тут же за спиной эстонки в подъезд незаметно прошмыгнул молодой мужчина.

– Так… так… куда-то под стельку закатился… – Галя постучала туфлей об асфальт. – Ну вот, теперь поправим… – Боковым зрением она увидела, как мужчина выскользнул из дверей, показав на бегу большой палец. – Спасибо. Теперь хорошо, можно идти.

В парадном было тихо и прохладно. На широких подоконниках стояли цветы в глиняных горшках, а перед каждой из трех квартир на этаже лежали небольшие аккуратные коврики, светлые и чистые. «Заграница». Квартира Эне Трийну находилась на втором этаже. Девушка быстро открыла высокую и широкую входную дверь, обитую дерматином.

– Заходи. Вот тапочки, а то, наверно, совсем ногу стерла. Сейчас займемся твоим гардеробом.

Тишина в квартире была абсолютной. С улицы сюда не долетало ни звука. Из небольшой квадратной прихожей, куда выходили две закрытые двери, короткий коридор вел в кухню. Хозяйка сразу направилась туда, а Галина, осторожно ступая, приблизилась к одной из дверей и тихонько приоткрыла створку. Это оказалась довольно большая светлая комната с полированным столом посередине, на котором стояла вычурной формы хрустальная ваза. Гюльчатай шагнула внутрь… И тут же на ее горле сомкнулся удушающий захват чьей-то мощной руки. Одновременно другая рука большой ладонью закрыла девушке рот и нос.

Она дернулась всем телом, но лишь почувствовала, как сильнее сжались стальные объятия. Стало нечем дышать. «Эх, тапочки, тапочки… Где вы, мои шпильки?! И ногами не от чего оттолкнуться». Галя с силой ударила назад локтем. Возникло ощущение, что ее локоть наткнулся на каменную стену. Тогда она попробовала добраться до физиономии обхватившего ее сзади грозного противника. Однако попасть ему с размаха в глаз не удалось, но уже следующим движением Гюльчатай вонзила все свои наманикюренные ноготки куда-то в район уха врага и рванула на себя что было сил.

Мужчина за спиной глухо заревел, но не только не ослабил свою мертвую хватку, а попытался окончательно придушить верткую тварь. И допустил роковую ошибку! Он не сжал смертельный локтевой захват на горле жертвы, а с силой сдавил ладонь, закрывающую ее рот и нос. От этого напряжения его пальцы слегка растопырились и согнулись, и мизинец попал прямо в рот Гюльчатай…

Когда говорят «…палец в рот не клади!», наверно, подразумевают что-то иносказательное, но девушка продемонстрировала на деле, что это выражение может иметь и абсолютно прямой смысл! По крайней мере по отношению к ней. Она мгновенно захватила палец за второй фалангой и изо всех сил сжала зубы. Послышался хруст костей, рот Гюльчатай наполнился кровью, а глухой рев противника перешел в низкий истошный вопль.

Мужчина резко отдернул руку от лица потенциальной жертвы и обезумевшими глазами воззрился на фонтанирующий кровью обрубок – точнее сказать, огрызок – своего мизинца. Этих мгновений вполне хватило Галине, чтобы выскользнуть вниз из ослабевшего захвата. Не тратя время на то, чтобы перевести дыхание, девушка схватила со стола тяжелую вазу и нанесла ею смертельный удар в висок врага.

Одновременно боковым зрением она зафиксировала, как медленно приоткрывается внутренняя дверь, ведущая в смежную комнату, и в проеме показывается длинный ствол пистолета с глушителем. Прежде чем из него вылетела первая пуля, Гюльчатай рухнула на пол и ужом отползла к низкой софе в углу. Тут же с негромким чмоканьем в ее верхний мягкий валик впились две пули. С того места, где сейчас находился стреляющий, попасть ниже было невозможно: мешал стол.

Стрелку надо было входить в большую комнату. И тут случилось неожиданное: после удара вазой в висок первый мужчина неподвижно замер на месте, глаза его закатились, обе руки беспомощно повисли, но он, уже мертвый, продолжал стоять на колонноподобных ногах. И лишь по прошествии нескольких секунд его плечи дернулись вперед, увлекая за собой все массивное тело, и гигант, не сгибая коленей, во весь саженный рост рухнул на пол.

В это время стрелок только-только начал выдвигаться в гостиную, вытянув вперед руку с пистолетом. Его мертвый напарник всем весом неудержимо падающего тела ударил снаружи в приоткрывающуюся створку двери. Та резко захлопнулась, откинув назад стрелка и с силой придавив его руку к косяку. Пистолет выпал из мгновенно разжавшихся пальцев и отлетел к тумбочке с телевизором, совсем недалеко от прижавшейся к софе Гюльчатай. Девушка метнулась вперед и завладела оружием.

«Ну, теперь я продиктую свои условия!»

Она осторожно двинулась к маленькой комнате, дверь в которую снаружи была теперь плотно прижата телом противника.

«Странно, почему не видно и не слышно эстонки? Хотя сейчас это только на руку».

Но неожиданности на этот день оказались исчерпанными еще не до конца. В открытую дверь большой комнаты из коридора, медленно и как-то странно скособочившись, вступила Эне Трийну. Короткий взгляд в ее сторону быстро объяснил Галине все: правая рука девушки была сильно вывернута назад, а в ее висок упирался короткий ствол небольшого пистолета.

«Бельгийский «браунинг», – машинально отметила Гюльчатай. – Осечка практически невозможна».

Скрывающегося за спиной эстонки человека практически не было видно, зато резкий голос громко разнесся по всей комнате:

– Оружие на пол! На пол!!

Алексеева медленно наклонилась, не отрывая взгляд от Эне, и опустила трофейный ствол на паркет. Потом так же медленно выпрямилась во весь рост, подняв руки на уровень плеч.

– Ствол ногой ко мне! – последовал новый приказ.

Галя несильно толкнула оружие вперед носком мягкой тапки. Длинный пистолет заскользил, поворачиваясь, по лакированному паркету и, зацепившись глушителем за ножку стола, замер на середине расстояния между противниками. Удерживающий Трийну человек выругался вполголоса по-эстонски и перевел ствол своего «браунинга» на неподвижно замершую Гюльчатай.

– Спиной ко мне! – Девушка не двигалась. – Я сказал…

Повторить свой приказ захватчик не успел: что-то екнуло у него в горле, потом послышался протяжный затихающий выдох, и мужчина безвольной куклой неслышно опустился к ногам белокурой эстонки. Пистолет же оказался перехвачен другой рукой, и знакомый голос уверенно провозгласил:

– Спокойно, девушка! – Это к Эне Трийну. – Не надо громких слов и резких движений. Кругом все свои. Вот теперь я точно вовремя. – Это уже к Гюльчатай.

Вместо ответа Галя приложила палец к губам, призывая к молчанию, и указала рукой на придавленную мертвым телом дверь в смежную комнату. Затем выставила вверх один палец, давая понять Аракчееву – а за спиной эстонки стоял сейчас именно он, – что там находится еще один боец. Потом девушка быстро подобрала из- под стола пистолет с глушителем и, не раздумывая, несколько раз выстрелила в закрытую дверь.

Вадим в это время, продолжая держать в руке окровавленный нож, пригнувшись, дотянулся до ног убитого Галиной бойца и с натугой оттащил его на метр. Вход в комнату был освобожден. Алексеева с другой стороны резко распахнула дверь, опустившись при этом у косяка на одно колено и выставив вперед оружие. Вадик метнулся внутрь. Легкая тюлевая штора на высоком окне была сдвинута вбок, само окно распахнуто настежь, а по комнате гулял прохладный ветерок раннего прибалтийского вечера.

Аракчеев и Гюльчатай подскочили к широкому подоконнику одновременно. Внизу пытался подняться с асфальта последний уцелевший «грабитель». Алексеева вскинула было пистолет, но Вадим остановил ее движением руки: «Не надо!» – и бросился к выходу из квартиры. На бегу он едва не сбил с ног растерянную эстонку, которая, прижав обе руки к груди, так и продолжала стоять на входе в гостиную. В ее голубых глазах застыл неподдельный страх.

Вадик прыжками преодолел четыре пролета лестницы и пулей вылетел из подъезда. На тротуаре никого не было. Он быстро обежал глазами двор. Метрах в сорока, на краю автомобильной стоянки, сбежавший боец торопливо дергал ручку водительской двери темного тонированного лимузина. Аракчеев обходным путем, прикрываясь сооружениями на детской площадке, устремился к нему.

Он видел, как дверца автомобиля распахнулась, но грабитель почему-то вместо того, чтобы скорее разместиться на сиденье, отпрянул назад. В следующее мгновение странность поведения противника нашла свое объяснение: из автомобиля наружу не спеша выбирался… Снайп! В его руке был пистолет, направленный на незадачливого беглеца. Вадик быстро подбежал к товарищу, и вдвоем они