Въ сей утомительной прогулк?Проходитъ часъ, другой, и вотъУ Харитонья въ переулк?Возокъ предъ домомъ у воротъОстановился. Къ старой тетк?,Четвертый годъ больной въ чахотк?,Он? прі?хали теперь.Имъ настежь отворяетъ дверьВъ очкахъ, въ изорванномъ кафтан?,Съ чулкомъ въ рук?, с?дой Калмыкъ.Встр?чаетъ ихъ въ гостиной крикъКняжны, простертой на диван?.Старушки съ плачемъ обнялись,И восклицанья полились.
XLI.
Княжна, mon ange! — Pachette! — Алина!— Кто бъ могъ подумать? — Какъ давно!На долго ль? — Милая! Кузина!Садись — какъ это мудрено!Ей Богу, сцена изъ романа...— А это дочь моя, Татьяна. —Ахъ, Таня! подойди ко мн? —Какъ будто брежу я во сн?....Кузина, помнишь Грандисона? —Какъ, Грандисонъ?... а, Грандисонъ!Да, помню, помню. Гд? же онъ? —«Въ Москв?, живетъ у Симеона;Меня въ сочельникъ нав?стилъ:Недавно сына онъ женилъ.
XLII.
А тотъ... но посл? все раскажемъ.Не правда ль? Всей ея родн?Мы Таню завтра же покажемъ.Жаль, разъ?зжать н?тъ мочи мн?;Едва, едва таскаю ноги.Но вы замучены съ дороги;Пойдемте вм?ст? отдохнуть...Охъ, силы н?тъ...устала грудь...Мн? тяжела теперь и радость,Не только грусть...душа моя,Ужъ никуда не годна я...Подъ старость жизнь такая гадость...»И тутъ, совс?мъ утомлена,Въ слезахъ раскашлялась она.
XLIII.
Больной и ласки и весельеТатьяну трогаютъ; но ейНе хорошо на новосель?,Привыкшей къ горниц? своей.Подъ занав?скою шелковойНе спится ей въ постел? новой,И ранній звонъ колоколовъ,Предтеча утреннихъ трудовъ,Ее съ постели подымаетъ.Садится Таня у окна.Р?д?етъ сумракъ, но онаСвоихъ полей не различаетъ:Предъ нею незнакомый дворъ,Конюшня, кухня и заборъ.
XLIV.
И вотъ: по родственнымъ об?дамъРазвозятъ Таню каждый деньПредставить бабушкамъ и д?дамъЕя разс?янную л?нь.Родн?, прибывшей издалеча,Повсюду ласковая встр?ча,
