Допустим, некто пытался проникнуть в дом. С какой целью? Тут ответов множество: случайный воришка считал дом необитаемым и решил поживиться… Окно было открыто, он не мог не обратить на это внимание. Самый неприятный для меня ответ: убийца Виолы надумал вернуться. Его беспокоит наше сходство? Решил заодно и от меня избавиться? Или в доме хранится нечто, представляющее для него опасность? Уверена, следователи осмотрели дом снизу доверху… обязаны осмотреть. Убили ее не здесь… хотя тоже наверняка не скажешь. Кроме следователей, есть еще хозяева. Дом полгода пустовал, но генеральную уборку после сдачи дома проводили, об этом я знала от Анны. Логично предположить: никаких вещей Виолы в доме не осталось и рыскать тут предполагаемому убийце ни к чему. А если он в этом не уверен? Или еще вариант: вещь, или что там может быть, на первый взгляд никаких подозрений не вызывает. Тогда как ее найду я?

Я старательно еще раз осмотрела дом и вскоре могла поздравить себя с тем, что потратила время впустую. Хотя одна находка все-таки заставила задуматься. В той самой спальне, где я провела ночь, в углу стояла крепкая сучковатая палка. Я вертела ее в руках и так, и эдак, ломая голову, зачем кому-то понадобилось тащить ее в дом. Орудие защиты? Использовать ее как дубину, конечно, можно, но для этого полено подошло бы куда больше. Палка легковата, сильного удара не получится.

Тут взгляд мой переместился к двери, и возникло нечто вроде догадки. Я подошла и подперла ее палкой, верхний конец как раз упирался в дверную ручку, не позволяя ее повернуть. Вспомнив, как сама ночью двигала тумбочку, я криво усмехнулась. Сразу двумя загадками меньше: теперь я знала, Виола ночевала в этой спальне и палку использовала как запор. Ожидала незваных гостей? Тех самых, что были этой ночью?

Вместо того чтобы перепугаться окончательно и отправиться в родную квартиру, наплевав на потраченные деньги, я вышла из дома и немного прогулялась. Путь мой лежал вдоль забора, окружавшего арендованный дом. Калитки сзади не было. Забор довольно высок, и легко взобраться на него не получится. Трава здесь густая, но я очень скоро обнаружила широкую доску. Приставила ее к забору. При некоторой ловкости подняться по ней не проблема. Подумав, я перебросила доску в сад, изрядно попотев. Если у кого- то вновь возникнет желание заглянуть ко мне, пусть запасается инвентарем. Теперь сомнений не было, ночью кто-то бродил в саду, хотя вопрос «с какой целью?» все еще оставался.

Повязав косынку и нацепив очки от солнца, я направилась по едва заметной тропинке и тут услышала:

– Доброе утро! – повернулась и увидела соседку.

С этой стороны ее участок был огорожен сеткой-рабицей. Женщина стояла возле застекленной теплицы всего в нескольких метрах от меня и приветливо улыбалась.

– Здравствуйте, – обрадовалась я и припустилась к ней со всех ног.

– А я смотрю, машина возле дома, и свет всю ночь горел, – сказала женщина, подходя вплотную к ограждению. – Значит, ты теперь моя соседка?

– Сняла дом на время отпуска… места у вас здесь красивые.

– Это да, – кивнула женщина. – Грибов, ягод полно. Правда, теперь за ними ходить приходится далековато… село-то вон как застроили…

– Меня Яна зовут, – сказала я.

– Нина Ивановна, – кивнула женщина. – Так ты что же, в таком доме одна жить будешь?

– Друзья обещали приехать. Одной, если честно, страшновато.

– Оттого со светом спала?

– Мне ночью показалось, в саду ходил кто-то… а сейчас в траве доску нашла: думаю, с ее помощью через забор и перелезли.

– Да ты что? – Нина Ивановна нахмурилась. – На прошлой неделе к Козинцевым на участок влезли, у них дом дальше по улице. Украли мобильный телефон и компьютер, мальчишка на веранде вечером оставил.

– А мне сказали, здесь безопасно.

– Ну, летом, бывает, шалят. Ребятня из садов, километрах в двух за озером сады, а на днях цыган видели, шляются тут… свои-то вряд ли полезут. Да своих-то и не осталось никого. Считай, только в трех домах прежние хозяева. Одни бабки старые. У Козинцевых внук, а у меня и нет никого… Земля теперь у нас дорогая, продали свои домишки мои товарки, в город подались, а здесь видала, что понастроили? У них-то охрана, камеры всякие, а у нас забор, пальцем ткнул, и нет его… хотя и взять у нас нечего…

– Наверное, действительно ребятишки в сад лазили… – кивнула я, желая продлить разговор.

– Я бы на твоем месте участковому сообщила. Мало ли что…

– А где у вас участковый?

– Уж теперь и не знаю. Раньше Юрий Степанович каждый день наведывался, подойдет, спросит, как дела… помер еще пять лет назад. С тех пор участкового ни разу не видели, вроде есть, а вроде и нет. Может, на Нижнюю улицу заглядывает, а к нам почто? Начальство все там.

– А пять лет назад участковый здесь жил?

– Нет, в городе. Мы к Павловску относимся, там райотдел, а тут опорный пункт был, но как фабрику закрыли, решили, что опорный пункт без надобности. Степаныч из города ездил, машина у него имелась «газик», и к нам, и в соседние деревни, и в сады, всюду заедет… основательный был человек, царство ему небесное.

– Павловск далеко отсюда?

– Километров пятнадцать. Но ты ведь на машине… может, шевелиться их заставишь.

В этом я сомневалась, заставить полицейских шевелиться не под силу даже президенту, но в Павловск решила наведаться.

Поболтав с Ниной Ивановной еще некоторое время, я вернулась в дом, взяла ключи от машины и вскоре уже направлялась в сторону Павловска, сверяясь с навигатором. Рассчитывать, что полицию впечатлит мой рассказ о ночном госте, дело зряшное, но вдруг удастся что-нибудь узнать о Виоле? Должен на них произвести впечатление тот факт, что домом, где несколько месяцев назад жила погибшая девушка, вдруг кто-то заинтересовался? Полиция райотдела раскрытием убийств не занимается, но о нем, конечно, наслышана. Вот и посмотрим, как там отнесутся к моему появлению.

Ранее мне в Павловске бывать не доводилось, хоть и расположен он совсем рядом с областным центром. Городок ничем не примечательный. Население тысяч пятьдесят, в общем-то немало, но чем здесь люди заняты, оставалось лишь гадать. Кажется, некогда были ткацкие фабрики. На въезде большой транспарант: «Вас приветствует город текстильщиков». Выходит, фабрики еще остались.

Заметив указатель «Центр», я двинулась в том направлении, рассудив, что райотдел должен быть в центре. Панельные пятиэтажки, универмаг, здание библиотеки. Впереди площадь с памятником неизвестному мне выдающемуся деятелю, должно быть, уроженцу Павловска. Клумбы с петуньей, старенькие дома из красного кирпича, построенные еще в позапрошлом веке. Из достопримечательностей две церкви, одна тут же, на площади, другая чуть дальше, краеведческий музей и торговые ряды, довольно обветшалые. Судя по лесам, им пытались придать благопристойный вид. Напротив рядов новенькое здание гостиницы и ресторан «Магнолия». На углу бар, возле него паслись личности, город отнюдь не украшающие. Общее впечатление от города довольно приятное. Как любит выражаться Людка, «бедненько, но чистенько».

Объехав весь центр, райотдела я так и не обнаружила. Пришлось обращаться с вопросами к прохожим.

– Поезжайте прямо, – указав направление рукой, ответила мне девушка лет двадцати в коротком цветастом платьице и туфлях на устрашающе высоких каблуках, оставалось лишь гадать, как она может в них передвигаться. – У заправки свернете в переулок.

– Спасибо, – кивнула я и проехала дальше, наблюдая в зеркало за тем, как девушка переходит дорогу. Шла она на полусогнутых, но подбородок вздернула, ясное дело, ей легче терпеть неудобства, чем расстаться со своими туфлями.

Я покачала головой, восхищаясь чужим упорством, и перевела взгляд на свои ноги, обутые в старенькие босоножки. «Женщина должна выглядеть так, точно в любую минуту готова встретить свою судьбу», – вспомнила я еще одно Людкино изречение и вновь головой покачала, на сей раз досадуя на себя. Вряд ли сегодня я встречу свою судьбу, так что переживать не стоит. Хотя… вдруг моя большая любовь обретается