идти на кабана? Я в страхе ухватилась за тебя, а ты уж взвыл

беспомощней ребенка. Кто от любви бежит и красоты, того

погибель ждет, ты вспомни Дафну, бежавшую в отчаяньи от

Феба, - от счастья и любви бежишь ты к смерти. О, ужас! Страх

внушает мне прозренье. Ах, что еще хотела я сказать?

АДОНИС. Пора давно мне. Ждут меня друзья. Уже темно.

ВЕНЕРА. Так что же, что темно?

АДОНИС. Могу упасть.

ВЕНЕРА. Во тьме лишь зорче страсть... Пока природа не

осуждена за то, что красоту с небес украла и воплотила в облике

твоем, ты девственность бесплодную весталок и монахинь

отбрось... Дай им власть, пришлось бы нам увидеть век

бездетных. Будь щедр! Чтоб факел в темноте не гас, ты масла не

жалей хоть в этот раз.

АДОНИС. Нескромная в любви, ты будишь похоть, к которой

я питаю отвращенье. Любовь давно уже за облаками, землей

владеет безраздельно похоть, и прелесть вянет, блекнет красота...

ВЕНЕРА. Моя ли прелесть, моя ли красота? О похоти ты

знаешь больше ли меня? Я разве не о любви тебе твердила?

АДОНИС. Прощай! Уж скоро утро...

В сгущающихся сумерках ночи светлые силуэты Венеры и

Адониса исчезают.

Взошедшее солнце озаряет лес и долину ярчайшим светом, но

всего лишь на мгновенье, наплывают облака, и снова воцаряются

предрассветные сумерки.

Из-за деревьев показываются две фигуры. По голосам это

Молли и Шекспир.

МОЛЛИ. Как ночь Венера провела? В слезах и стонах, даже

Эхо плакало в ответ ей. Но рассвет уж в небесах заметней

предваряет солнечный восход, и жаворонок вьется с песней...

УИЛЛ. Ему же вторит голос твой певучий.

Проносится лай собак с полным впечатлением их бега.

МОЛЛИ. Казалось, день взошел... Собаки? Как! Что ж, будет

настоящая охота?

УИЛЛ. Нет, это эльфы поднимают шум, я думаю...

МОЛЛИ (в испуге). Ты слышишь? Это разве понарошке?

Земля дрожит от бега кабана!

Слышны визги собак и падение их тел. Молли порывается

бежать, Шекспир удерживает ее. На опушке леса, где шло

представление, показывается Адонис с копьем; на него несется

кабан, косматый, тяжелый и прыткий, отбрасывая клыками собак,

и те, отлетая, падают замертво, либо с жалким визгом убегают

прочь.

УИЛЛ. Один Адонис, без друзей явился...

МОЛЛИ. Кабан-то настоящий, о, Уилл!

УИЛЛ. Конечно, настоящий, не актер. Шутить он не умеет и

не любит. Пропал Адонис, юноша незрелый и для любовных

схваток, и охоты, изнеженный чрезмерной красотой.

МОЛЛИ. Как можешь ты шутить, когда Уилли сейчас