обед, встречала, следила за её уроками. Жизнь в нашей семье ни на один день не нарушала своего размеренного течения.
Иногда Таня ласково подходила ко мне, гладила руками моё лицо и говорила:
— Ну, улыбнись, бабуля! Ну, улыбнись же!
И я улыбалась, глотая слёзы.
Иногда же Таня подходила к карте и долго задумчиво смотрела на неё. Казалось, она старается угадать, где, в какой точке находится сейчас долгожданная мама.
Потом встряхивала своими белокурыми косичками и упорно повторяла:
— Всё равно их найдут!..
Однажды, когда Тани не было в комнате, ко мне пришли друзья. Обсуждали участь самолёта. В газетах в те дни писали:
«Самолёт «Родина» не найден. Поиски продолжаются».
Двоюродный брат Тани, шестилетний Олег, стремглав выбежал из комнаты. Разыскав в квартире Таню, он ей сказал:
— Знаешь, они сказали, что самолёт мог сгореть, утонуть или разбиться!
— И ты им веришь? — возмутилась Таня. — Чепуха! С моей мамой этого случиться не может!
Вообще Таня держалась молодцом. Раз сказав себе, что волноваться не надо, что всё будет благополучно и мама вернётся в Москву, она до самого конца выдержала характер. Как всегда, она ходила в школу, бегала на переменах, занималась физкультурой, ритмикой, готовила уроки.
Учительница осторожно наблюдала за своей восьмилетней воспитанницей. Старалась не задавать вопросов, не тревожить девочку. Но на четвёртый день после старта Тамара Николаевна не вытерпела:
— Таня, милая, что слышно о маме?
— У них всё хорошо! — ответила Таня.
— Ну да, конечно, всё будет хорошо. Но откуда ты это знаешь?
— Так сказала мама перед отъездом. Значит, так и будет… Наверно, у них не хватило бензина, они спустились в лесу и их сразу нельзя найти.
— Тебе кто?нибудь это сказал?
— Нет, я сама знаю.
…Не было вестей. От Забайкалья до Комсомольска в воздухе кружили самолёты, по земле двигались поисковые партии, «прочёсывая» участок за участком в бескрайной тайге. Самолёт, а с ним и моя дочь пропали бесследно…
Всё труднее становилось мне скрывать от девочки своё волнение. Однажды Таня решила во что бы то ни стало развлечь меня. Она стала рассказывать мне «свою собственную» сказку. Беспрестанно заглядывая мне в лицо, она с увлечением выдумывала затейливые приключения какого?то неуклюжего горе — охотника — и добилась?таки своего: я рассмеялась!
— У нас в семье никогда не плачут, — говорила она, если кто?нибудь из сердобольных соседок начинал не в меру вздыхать и грустить.
Учащиеся 138–й школы ищут на карте место посадки самолёта «Родина».
— Ну, а если очень больно ударишься?
— Всё равно не заплачу!.. Вот! — Таня засучила рукав джемпера и показала у локтя изрядную ссадину. — Вот как ударилась, и то не плакала.
В школе её расспрашивали подруги:
— Ну что?
— Как мама?
— Как лётчицы?
Она упрямо повторяла свою успокоительную фразу:
— Не хватило бензина, они снизились в лесу, сразу не найдёшь.
Один раз, придя из школы, Таня рассказала мне, что на уроке русского языка учительница велела придумать и записать в тетрадке предложения, в которых будут слова с гласной после «ж», «ч», «ш», «щ».
— Аня Тарасенкова первая подняла руку, — рассказывала Танюша. — Она сказала: «Я придумала — «живы» — и не знаю, как его вставить». Тогда мы все закричали: «Напиши: «Живы наши лётчицы!»
В один из этих дней, когда у нас, по обыкновению, сидел кто?то из друзей, я услышала такой разговор:
— Кем ты будешь, когда вырастешь? — спросили Таню.
— Лётчицей и балериной! — не задумываясь, ответила Таня. Потом лукаво улыбнулась и добавила: — И прачкой…
— Почему прачкой?
— Я очень люблю стирать и гладить.
— Ты летала когда?нибудь на самолёте?
— Нет, только садилась в мамин самолёт, а потом сидела в слепой кабине. Это в большой комнате стоит на железной подставке самолёт. Садишься, тебя закрывают, и самолёт начинает кружиться и качаться, как будто летишь.
— Страшно?
— Нисколечко!
На столике у Тани давно лежит заготовленное письмо:
«Дорогая, любимая мамочка! Ещё раз поздравляю тебя с успешным выполнением задания. Я не плакала, учусь на «отлично» и выполняю своё задание, как и ты».
А самолёта всё нет и нет…
И вот наконец Рома, придя из штаба, сказал:
— Самолёт «Родина» найден возле Охотского моря. Задание выполнено. К ним спускаются парашютисты…
— Почему же ты такой хмурый, Рома?
— Ты не волнуйся, мамочка… Дело в том, что у самолёта только двое… Кто третья и куда она делась — пока неизвестно.
— Конечно, нет Марины! Она или пошла искать питьевую воду, или с компасом ушла ориентироваться на местности… Я её знаю: разве может она сидеть на месте и ждать помощи со стороны! Пошла на разведку и пропала…
Таня Раскова в классе 138–й школы города Москвы.
Таня обнимала меня и радостно шептала:
— Я говорила: всё будет хорошо!
— Но, Таня, одного человека нет с ними. Ты же слышала, что дядя Рома сказал?
— Всё равно найдут! Сталин и Ворошилов предложат искать, и человека найдут!
В двенадцать часов ночи мы, взрослые, сидели у радиоприёмника, напряжённо ожидая передачи. И услышали: у самолёта «Родина» Осипенко и Гризодубова.
Так я и знала!.. Где же моя Марина?..
Утром позвонил из штаба Рома:
— Марина спрыгнула с парашютом. Уже видели её сигнал — дым от костра. Её ищут… Мобилизовано всё население… Не волнуйся!..
«Не волнуйся!» — сказал мне сын… Я крепилась как могла. В нашей семье уныние издавна считалось позором…
Приходили родные, друзья и знакомые, даже те, кто не был у нас много лет. На одиннадцатый день
