– Хотя тебе, Крафтуля, все эти яблоки-груши нужны как хвосту репейник, сад у меня получится славный. Да и огород тоже. Понимаешь, парень, хоть я и завалил оленя и трёх свиней, да и дальше буду продолжать охотиться, всё же стану делать это не слишком часто. Куда проще разводить скотину дома, на своём подворье. Коз, муфлонов, свиней, коров. Животноводство, брат мой, как и земледелие, великая штука. Фазанов ещё можно завести, тогда я смогу яичницей иной раз позавтракать.

Митяй, выпив ещё стопарь коньяка, долго рассказывал псу о своих планах, а они у него были грандиозными. Однако более всего он мечтал найти первобытных людей, и не каких-то там неандертальцев, а его рода-племени. Желательно несколько молодых девушек, чтобы обзавестись своим собственным племенем, а ещё мечтал приручить лошадей и найти для Крафта несколько подруг, чтобы тот тоже не скучал. Да, планы у него были, конечно, ещё те, но Митяй тем не менее говорил псу:

– Понимаешь, Крафт, для меня сейчас самое главное – это как только Туха встанет, навести через неё мост, а ещё лучше паромную переправу, но для этого нужен толстый канат, да и на Голышке брода я так и не нашел, очень уж она глубокая. За Пшехой хоть и невысокие, а горы. Там мне пока что особенно делать нечего, а вот по левому берегу, между Пшишем и Тухой, знатная долина простирается. Вот там-то я людей, скорее всего, и смогу найти, а то скучно мне одному, тоскливо. Без женщины, Крафтуля, никакой дом не в радость, но сначала я всё-таки построю на нашем с тобой холме большой и светлый кирпичный дом в два, а то и в три этажа, да ещё с подвалом. Вот в него-то я девчонок и наведу целую толпу. Мне же тут никто не запретит хоть двадцать жён иметь, но начну я всё же с одной, и станет она в этих краях царицей, друг мой лохматый, а я, стало быть, стану при ней царём. – Крафт почему-то радостно залаял и даже не поленился облизать бородатую физиономию хозяина, что тому понравилось, и он добавил: – Да, Крафтуля, я стану царём и учителем людей, а ты царём всех здешних собак, и тогда мы оба заживём, брат мой лохматый, по- царски, и хрен с ним, с этим двадцать первым веком. Всё равно мы его теперь только в телике, по видику увидим, но тебя же он вообще не интересует, Крафтуля.

Небритый царь посидел за обеденным столом ещё с полчаса и стал прибираться. Вытерев стол и помыв посуду, Митяй налил себе большую чашку кофе, им он баловал себя очень редко, точнее, пил всего лишь в пятый раз, хотя и имел вполне приличный запас гранулированного. Вместе с кофе он поставил на стол ноутбук и положил рядом кейс с дисками. Имелся у него также струйный принтер с запасом картриджей к нему, а также несколько пачек фотобумаги, пять пачек обычной бумаги для принтера и ксерокса, цифровой фотоаппарат и видеокамера, но пока что он не сделал ни одной распечатки, хотя и отснял немало снимков и видеофильмов. Все изображения и видео он хранил на диске внешней памяти, понимая, что такая лафа долго не продлится, лет шесть-семь максимум, пока нотику не придёт полный кирдык. Пока что он решил с его помощью разработать проект будущего дома. Все необходимые строительные материалы у Митяя под рукой имелись, и потому, прекрасно отдавая отчёт, что может себе позволить, а чего нет, он не спеша приступил к работе и уже очень скоро погрузился в неё с головой, и его фантазия заработала на всю катушку.

Через пять дней проект был готов, и вместо обычного дома у него получился самый настоящий средневековый замок, окружённый высокой кирпичной стеной. Правда, стену он мог построить позднее, а сначала решил отгрохать трёхэтажную домину с возвышающейся над плоской крышей ещё на два этажа смотровой башней. Дом у него получился простой и незатейливый, имеющий форму куба, да к тому же всего с двенадцатью окнами размером метр сорок на метр сорок, или двадцать четыре окна вдвое уже, плюс по окну на каждом этаже башни. На большее у него просто не хватит стекла. На каждом этаже он решил разместить всего по четыре комнаты, зато они отличались очень большими размерами, пятнадцать на пятнадцать метров, да и сами комнаты имели в плане букву «Г». На каждом этаже он решил устроить по холлу размером семь на семь метров с лестничным маршем посередине. По всем четырём углам холла на всех трёх этажах он надумал установить печи с соляровыми форсунками.

Митяй сделал все расчёты и широко улыбнулся. Если он приступит к строительству дома завтра, то сможет въехать в него уже в октябре следующего года, и при этом управится с огородом и всеми посадками. В том, что ему удастся построить такой большой дом, его убеждало только одно обстоятельство. Когда он ездил в лес, чтобы свалить на зиму два десятка берёз, то нашёл рядом с ними десяткачетыре огромных высоченных лип, а липа прекрасно шла на изготовление балок, но липы ему нужно было спилить немедленно, чтобы они высохли к лету. Поэтому он решил прервать «отпуск» и отправился в мастерскую. Ему срочно требовалось изготовить большие сани, чтобы перевозить липовые брёвна длиной в восемь метров, чем он и занялся.

Через четыре дня, взяв с собой всё необходимое, Митяй запер землянку, сел за руль и поехал к Северным воротам. Советский дизель на соляре каменного века не чихал и не стрелял, работал ровно и мощно, ничуть не хуже, чем на той, под которую его заточили. С такой солярой движка хватит лет на двадцать, главное – не насилуй его и только масла доливай, а вот его-то у Митяя было не так уж и много в запасе. Правда, оставалась надежда на то, что он начнёт добывать нефть выше по течению, где та была гораздо темнее, и если как-то сумеет очистить мазут песком и углем до нужной кондиции, то получит масло, а ещё он надеялся, что положение спасёт военная кобальтовая присадка к маслу, которая, как ему говорили, резко улучшает качество любого масла чуть ли не в разы и увеличивает пробег двигателя.

Собираясь в горы всего на каких-то четыре года, Митяй запасся лет на десять всем, что только влезло в Шишигу, выносливую, словно верблюд, а влезло в неё всякой всячины, нужной отшельнику, на удивление много. Тем более что очень многое ему выдали со склада практически на халяву. К запасливости его приучила африканская командировка. Там им вечно чего-нибудь не хватало, зато сейчас он уже ни о чём не жалел.

Больше всего ему повезло с туалетной бумагой. С её помощью он умудрился продлить срок службы воздушного фильтра, хотя их у него имелось в запасе несколько штук. Думая о том, как всё-таки хорошо, что Африка приучила его к кулацкому образу жизни, Митяй зорко поглядывал по сторонам, чтобы не нарваться на шерстистого носорога, от них ему уже пришлось пару раз отрываться. Впрочем, сюда эти злобные гиганты особо не забредали, да и вокруг шастало их мало, не больше пяти-шести штук. До липовой рощицы он доехал быстро – липы, на его счастье, росли с краю, – остановил машину и внимательно огляделся вокруг. Похоже, что никаких опасных хищников поблизости не наблюдалось. Он выбрался из машины, достал из будки бензопилу, загнал Крафта в кабину и, сбросив тёплую куртку, принялся валить липу, имевшую больше метра в диаметре. Теперь Митяй управлялся с бензопилой как заправский лесоруб, работающий на лесоразработках в горах, только там парни валили буки, имеющие в диаметре метра по три. Он так увлёкся работой, что не сразу обратил внимание на остервенелый лай Крафта.

Мигом почувствовав неладное, Митяй отбросил бензопилу в сторону и круто развернулся, одновременно перебрасывая из-за спины уже взведённый и стоящий на предохранителе помпарь, что и спасло ему жизнь. Из леса на него мчался огромными прыжками громадный махайрод. Да, африканская командировка на самую настоящую войну пришлась Дмитрию Мельникову очень кстати. В Африке, в жарких и пыльных пустынях Сомали, он очень быстро научился стрелять тотчас, как только увидит что-то непонятное и странное, метко шмаляя из крупнокалиберного «корда». Пуля у его «ремингтона» была побольше диаметром, чем у «корда», да и весила сорок три грамма, а лейтенант запаса Мельников, частенько выхватывающий свой «ремингтон» из-за спины просто так, чтобы лучше чувствовать оружие, выстрелил мгновенно и очень точно. Пуля угодила в сердце хищной кошки, и та рухнула в снег всего в пятнадцати шагах от Митяя. Даже не слыша, а просто чуя ещё одного зверя, он повернуться ко второму махайроду, мчавшемуся на него с другой стороны, но с некоторым отставанием. Эти три-четыре секунды и спасли ему жизнь. Он успел перезарядить «ремингтон» и выстрелил очень метко, попав хищнику прямо в правый глаз. Пуля-турбина буквально разворотила тому заднюю часть черепа.

Однако метрах в шестидесяти он увидел ещё трёх махайродов и, прицелившись сначала в самого крупного, влепил ему пулю точно в грудь. Если второй махайрод откинул свой короткий рысий хвост практически беззвучно, то первый и третий взревели перед смертью так, что перепугали, наверное, даже шерстистых носорогов, не говоря уже о мамонтах. Третьим выстрелом Митяй, похоже, пришил вожака, иначе с чего бы это даже не два, а целых пять махайродов истерично взвыли и рванули наутёк. Только после этого он повернулся и посмотрел на двух ближних убитых махайродов. Это оказались матёрые здоровенные самки размером с современного льва, но более массивные и крепко сбитые. Саблезубые тигры в действительности были гораздо ближе ко львам, а потому у самцов имелась пусть и довольно короткая, но всё же грива.