Голос МАДАФ. Пять минут.
Ивчиков. Что это?
Колобашкин. Пятиминутная готовность. Не обращай внимания. Итак, в ожидании я открою тебе завесу тайны окончательно… Я не столько изобретатель, сколько графоман.
Ивчиков. Кто?
Колобашкин. Произошло это так: я учился на третьем курсе. Физфак… Однажды я сидел в лаборатории и подавал надежды. Я выяснял, почему некая частица ведет себя так странно, что у моего коллеги повысилась от волнения температура… И вдруг я почувствовал нечто вроде зуда в руках… Мне захотелось взять перо. И вместо всех этих пыльных формул написать, допустим, про облака. Я написал. Мне понравилось. Я написал про ручей. Мне понравилось еще больше. Я стал писать. Но меня не печатали. Обычно люди говорят, что их не печатают, потому что они пишут слишком смело. Я — исключение. Меня не печатали, потому что я пишу плохо. Но я ничего не мог поделать.
Странный звук, будто усиленное биение часов.
А дальше — страшней. Однажды я забрался в театр. И пока я блуждал в мерзких поисках литературной части… Пока я ходил среди фальшивых облаков и намалеванных солнц, я понял, что погиб. Мне не хотелось оттуда уходить. Я решил поставить раскладушку и остаться там жить — среди колосников. Я стал писать пьесы. Я написал двадцать плохих пьес. От меня ушла жена. Я повел гнусную жизнь. Я ушел из лаборатории. Я поступил в журнал «Фантаст», чтобы было больше времени писать дурные пьесы… Я пробовал бороться. Я говорил себе: ну к чему все это, Колобашкин! Ну в лучшем случае поставят твою пьесу Ну и что? Кому нужен сочинитель в театре?! Публика как Роксана. Она влюблена в актера. Ей плевать, что все эти прекрасные слова сочинил ему брюхатый писатель Сирано де Бержерак. Он слышит эти слова из уст красавца актера. И ей кажется, что все это он… он сам! К чему ей Сирано?.. Но ничего не помогало! Я погибал. И тогда я решил изобрести…
Дикий грохот. Входит некто в греческой тунике.
Голос МАДАФ. Куда бежишь, достойный Фемистоклюс?
Некто. Когда прекраснокудрая Эос глаза свои откроет, я встречусь с домработницей Сократа.
Колобашкин
Ивчиков
Колобашкин. Машина времени. Пробный пуск… Не обращай внимания: они нас не видят. Это связано с диэтиловым свойством гравитационного поля при аккумулятивном индексе времени.
Треск усиливается.
Черт!.. Барахлит переводное устройство. Рычажок Дюма-отца-два. Некто. Она законная чувиха. Она похожа на лучезарную богиню Гею. «И бедра у нее — в порядке».
Проходит.
Ивчиков
Колобашкин. Но ты мне поверил?!
Ивчиков. Я, конечно, тебе поверил… Но все-таки дерни меня и за ухо.
Колобашкин дергает.
Ай!
Колобашкин. Я, Серафим Колобашкин, изобрел МАДАФ. Это не какая-нибудь там примитивная машина времени. Это — МУЗА. Потому что я изобрел ее для чего? Для писания пьес.
Ивчиков. Только щипани меня еще разок… в бок.
Колобашкин толкает его.
Ай!
Дикий грохот.
Не обращай внимания. При выключении мы попадаем в замок герцога Бургундского… У него сейчас упала лата…
Ивчиков
Колобашкин. А теперь — баиньки. Пуск в три ночи. Надо выспаться. Кроме того, перед пуском мы отправимся на пару часиков в Дом ученых.
Ивчиков. Зачем?
Колобашкин
Ивчиков. Кто? Она?
Колобашкин. Ну… ну… Я знаю, ты готов в нее влюбиться. А тебе так не хватает влюбленности… Для окончательной возвышенности и вдохновения… А бабец она — что надо.
Ивчиков. Я прошу не сметь…
Колобашкин. Обиделся, обиделся, Геродот.
Ивчиков. Я никак не могу понять… Кто вы такой?
Колобашкин. В каком смысле?
Ивчиков. Человек или…
Колобашкин. Животное? (
Дом ученых. Слева — раздевалка. Зеркало. Наброшены пальто прямо на барьер. Входят Ивчиков и Колобашкин
Колобашкин
