Аня. Что случилось, тетя?
Надежда Леонидовна. Просто я загадала одно желание, а глупая прохиндейка судьба его не выполнила. А зря! Мы бы пригласили судьбу в ресторан. Мы бы устроили ей вспрыски.
Аня хочет уйти.
Ты загорела в совхозе.
Аня. Было много солнца.
Надежда Леонидовна. И солнце было горячее…
Аня
Аня вновь поднимает трубку начинает набирать номер телефона. Ирина
Аня молча кладет трубку и выходит, но Ирина не решается звонить сразу. Она расхаживает по коридору и что-то обдумывает.
Надежда Леонидовна. Аня загорела…
Ирина
Надежда Леонидовна. Да. Мы договорились с Кириллом Владимировичем. Он просил, чтобы я зачем-то пришла к режиссеру.
Ирина. И зачем же он вас так просил?
Надежда Леонидовна. Я, собственно, не знаю, у нас не состоялось свидание, и я поехала на выставку цветов.
Ирина подходит решительно к телефону, снимает трубку
Да. Я получила рукопись от машинистки. Я хочу дать тебе прочесть.
Ирина
Надежда Леонидовна. Почему уж так ясно?
Ирина. Потому что вы не знаете, о чем нужно сейчас писать.
Надежда Леонидовна. Но Толстой говорил…
Ирина
Надежда Леонидовна. Но я хотела там написать…
Ирина
Надежда Леонидовна
Ирина (
Надежда Леонидовна. Я хотела написать о трагической актрисе. О Рашель — символе яркого театра. Мы все научились быть правдивыми и настолько простыми, что искусству стало скучно. Оно зевает. Оно становится похожим на диетическую столовую. Украден пафос, и взлет, и скорбный рот трагического актера. А вместо них — застенчивый шепот. Но шепот не потрясает. Талант властвует на взлете, он на пределе виден. Есть страсть, есть яркость, и есть необычайные слова, похожие на спелые плоды. Когда они падают, слышно, как вздыхает земля. Ты не слушаешь?
Ирина
Надежда Леонидовна молча уходит.
Звонок. Ирина открывает входную дверь. Входит Кирилл Владимирович. Она здоровается с ним. И тут же звонок по телефону.
Кирилл Владимирович. Да.
Ирина. Раздевайтесь.
Кирилл Владимирович не двигается.
Понимаете, я очень тревожилась, что я недостаточно его поддержала… Что это не прочлось. Но все говорят…
Кирилл Владимирович. Я уже слышал.
Ирина
Кирилл Владимирович. Да.
Ирина. А вы заметили, как Трофимов смотрел на меня во время обсуждения?
Кирилл Владимирович. Заметил.
Ирина. Как он ждал, что я выскажусь. И когда я не высказалась, а всем своим видом показала отношение, это вышло даже страшнее. Что вы не раздеваетесь?
Кирилл Владимирович. Остались от козлика рожки Да ножки…
Ирина. Вы пьяны?
Кирилл Владимирович. Нет. Еще впереди целый вечер. Еще ополоснемся. Я всегда подозревал, что вы глупая. И знал — молчите! — что вы эгоистка. Нет, вы были для меня образцом принципиальной эгоистки. Я был почему-то уверен, что принцип для вас — прежде всего. И что когда дело дойдет до принципов, эгоизм и глупость отступят…
Ирина. Послушайте…
Кирилл Владимирович. Я бы хотел быть уверен в этом. Потому что я вам нравился. Мне хотелось быть уверенным, что я могу нравиться женщине, для которой принципы — это главное. Вы были мое оправдание, если хотите.
Ирина. Кирилл…