— Яхта на обратном пути взорвется.

— Что?

— Таймер установлен на семь вечера.

Без малого два десятка человек, прикинул Мезальянц. Масштабная акция.

— А как объяснить взрыв?

— Японские мины. Их иногда прибивает к берегу.

Вот гаденыш, все предусмотрел.

— Там же дети.

Сорри не ответил. Скорей всего, он даже не подумал об этом. Что ж, хороший агент, исполнительный.

Что теперь с ним делать, с таким хорошим?

Иван Иванович подошел к столу, снял трубку с аппарата и набрал номер аэропорта, который уже знал наизусть.

— Здравствуйте, мисс. На рейс до Парижа есть свободные места? Только в бизнес-классе? Окей. Прошу забронировать одно место на имя Антонио Монтазио. Совершенно верно, синьорина, как сыр. Нет, я заплачу наличными. И вам того же.

До начала регистрации еще пять часов. Вполне хватит, чтобы подготовиться.

— Где Змей хранит деньги?

— В ящике с инструментами, там двойное дно, — торопливо ответил Сорри.

— А документы?

— Не знаю. Наверное, в спальне.

— Ладно, разберемся. Извини, рот я тебе опять заклею. Мы же не хотим неприятностей?

Рыбак позволил заклеить себе рот, после чего Иван Иванович надел ему на голову полиэтиленовый пакет и тоже плотно перемотал скотчем. Не дожидаясь, пока отчаянно мычащий Сорри умрет, Мезальянц вышел из комнаты и отправился на поиски денег.

Несмотря на то что мастерская не процветала, в потайном отделении ящика для инструментов хранилось два свертка по тысяче долларов «грантами» и «франклинами». В спальне, помимо международного паспорта Змея, обнаружилось еще полторы. А вот гардероб разочаровал — Змей носил одежду на пару размеров меньше, и Мезальянц выглядел в ней по меньшей мере странно, если не сказать — смешно. Ладно, хоть обувь подходила и носки.

А вот близнецы, кажется, были одного с ним размера. Иван Иванович вернулся в их комнату. Сорри лежал на полу, боком. Но избавиться от пут ему не удалось, равно как и от пакета. Сердце не билось, грудь не поднималась, пакет, запотевший изнутри добела, облепил голову и уже не раздувался от судорожного дыхания. В шкафу нашлись рубашки и джинсы, а также несколько пиджаков и галстуков. Все — ни разу не надеванное. Зачем Лэйла все это покупала для совершенно чужих уродов? Западная благотворительность умиляла. Что же, спасибо Лэйле и Змею за эту одежду и вообще за гостеприимство. Милые люди. Аж тошнит.

Стул с трупом рыбака Мезальянц убрал в шкаф. Наскоро сотворив иллюзию порядка, Иван Иванович уединился в будуаре Лэйлы, чтобы добиться хоть какого-то внешнего сходства с лицом в паспорте.

— Парни, вы что, дрались? — Лэйла не верила своим глазам.

Нос у Юси распух, да и губы продолжали кровоточить.

Мы отмахнулись от этого вопроса и сходу заявили, что Мезальянца на борту нет. Все стали вспоминать, когда видели его в последний раз, и по всему выходило, что с момента посадки Иван Иванович никому на глаза не попадался.

— Слился, подлец, — восхитился Боря.

— Зачем? — спросил Глеб.

— Ну, может, он решил Тоху грабануть.

— А куда ему с острова деваться?

— Окунись в алебастр. Мне-то откуда знать?

— А если не знаешь, чего городишь?

— Каким ты занудой стал, — обиделся Грузин. — Слова не скажи.

Татарин хотел возразить, но подумал и решил не обострять.

Викса, подергав меня за рукав, спросила:

— А Ивана Ивановича акула не съела?

— Подавится, — ответил я. — Скорей всего, он не поехал с нами. Пошутил.

Прямо убил бы этого шутника.

Однако никто, кроме экипажа «Ярославца», судьбой исчезнувшего пассажира не беспокоился. Даже Лэйла со Змеем увлеклись подготовкой к спуску аквалангистов. Ныряли астроном Алекс, мисс Тедди и Джон Солсбери, высокий такой красавец, как его представил Змей — «друг семьи», который постоянно говорил по телефону с компаньонами, заказчиками и поставщиками как минимум на трех языках, но при этом не терял нити разговора, идущего на палубе, и широко улыбался. Глядя на этих беспечных людей, мы и сами успокоились, тем более что Змей вовсю названивал на домашний телефон Сорри. Мы надеялись, что все решится с минуты на минуту.

Но время шло, расхитители гробниц совершали погружение за погружением, солнце стремительно двигалось по небосводу, а связи все не было, и Юся с каждой минутой все больше и больше нервничал. Он не мог объяснить причину беспокойства, но когда закончились несколько часов бесплодных поисков древнего клада и мы уже плыли обратно, в Юсю словно бес вселился.

— Нельзя! Нельзя! — кричал он.

— Чего нельзя? — пытался я успокоить брата, но он так дергался и метался, будто собирался наконец оторвать свою половину и упрыгать прочь на одной ноге.

Капитаны с Виксой, Змей с Лэйлой и расхитители гробниц носились по палубе, поднося то воду в стакане, то какие-то лекарства, то сласти, лишь бы вернуть Юсе прежнее расположение духа. Тщетно. Юся ревел, размазывал слезы по щекам, и просил идти пешком.

— Морская болезнь, может? — предположил Грузин.

— Еще скажи — медвежья, — ответил Глеб. — Мы почти неделю на катере провели, никакой болезни у него не было.

— Окунись-ка в алебастр, молод ты еще меня учить, — строго посмотрел на моториста Боря. — Он сначала дурачком был, а у них морской болезни не бывает.

Глеб поджал губы, закатил глаза и покачал головой — дескать, с какими людьми приходится иметь дело.

Змей уже оставил попытки дозвониться до Сорри, хотя, по возвращении на яхту узнав об исчезновении Мезальянца, каждые пять минут набирал номер друга. Увы, дома у рыбака никто трубку не снимал, но в этом как раз ничего удивительного не было — его семья отправилась в соседнюю деревню, к родичам. Оператор тоже не обрадовал, сообщив, что номер недоступен. Вид у Змея был совершенно отсутствующий. А вот Лэйла, обратно, пыталась помочь Юсе: гладила его по голове, старалась успокоить, обещала, что все будет хорошо, но он, захлебываясь рыданиями, говорил, что нельзя оставаться на яхте ни минуты.

— А что, тут есть дорога? — на всякий случай спросил я у Змея.

— Дорога есть, но там сейчас ни одной машины — видел сам, что дороги развезло.

— Я думал, что плохие дороги только в России.

— На острове строить дороги нерентабельно. Народу меньше ста тысяч, почти все владеют катерами или лодками и живут в основном на побережье. Только Паликир с Колонией связаны приличной бетонкой, да еще в аэропорт дорога из города неплохая, вот и все.

— А долго пешком до деревни?