обнажающуюся кожу, и Итан наконец не выдержал. Со стоном он подхватил Мию на руки и понес к дивану. Она обхватила его ногами за талию, ощущая его возбуждение. Он знал, что ей не терпится почувствовать его губы на своей груди, но он заставил ее потомиться немного, нежно целуя ее шею и плечи.

Итан мог овладеть ею прямо сейчас, как угодно, где угодно, и она не сказала бы ни слова против. От этой мысли, от образов, вспыхнувших у нее перед глазами, Мия выгнулась так, словно ее ударили кнутом.

— Итан, пожалуйста…

— Чего ты хочешь? — хрипло выдохнул он.

— Тебя, только тебя!

— Мы не должны делать это.

Но его руки тем не менее, не останавливаясь, скользили по ее телу, вверх и вниз, доводя ее до сумасшествия, обжигая обнаженную кожу, заставляя кричать от желания.

Отбросив последние сомнения и колебания, Итан грубо задрал ее топ и кружевной бюстгальтер и сомкнул губы на ее соске, задевая его зубами. Он упивался ее криками, ее стонами, он хотел, чтобы она умоляла его, хотел почувствовать ее тепло и страсть. Он мог свести ее с ума — и еще лучше знал, что не имеет права сделать это по тысяче причин, одна другой серьезнее.

Издав отчаянный стон, он поправил ее бюстгальтер трясущимися пальцами и сел, случайно потеревшись о ее бедро и вскрикнув от этого. Откинувшись на спинку дивана, Итан закрыл глаза: может быть, так будет проще бороться с собой.

— Мия… — Итан не знал, что сказать. — Нельзя…

— Проклятье, Итан, по-твоему, я не знаю, что нельзя?!

Он чуть приоткрыл глаза. Какая она красивая… Какая опасная…

— Уходи. Прямо сейчас. Пожалуйста.

Сдавленно выругавшись, Мия вскочила и отошла на несколько шагов, оправляя топ. Остановившись у окна, она начала приглаживать волосы. Она ведь собиралась всего лишь поцеловать его. Как случилось, что она потеряла контроль над собой так быстро?

— Что с нами творится, Итан? — прошептала она, когда тишина стала невыносимой.

— Думаешь, я знаю? Может быть, это просто похоть.

— Или классический пример запретного плода. У меня это часто бывает.

Например, всю жизнь она хотела иметь мать, которую так и не узнала. Мия обернулась и смотрела, как Итан поднимается с дивана, приглаживает волосы и начинает мерить комнату шагами. С горькой усмешкой она вспомнила, что мечтала увидеть его таким, взъерошенным, в полурасстегнутой рубашке.

— Или можно остановиться на том, что это похоть. Но как быть с воспоминаниями?

Итан мрачно посмотрел на нее:

— Я не хочу говорить о воспоминаниях.

Мия не обратила внимания на его слова.

— Чаще всего я вижу тебя не таким, как ты выглядишь сейчас. Я вижу тебя с мечом в руке и волосами, заплетенными в косу воина, я вижу тебя в монашеской рясе, с гладко выбритым черепом. Как ты это объяснишь?

— Мы можем просто игнорировать это, — предложил он. — Так будет лучше всего. Главное — запастись терпением.

— Ты этому научился в своей монашеской реинкарнации?

Итан слабо улыбнулся:

— Может быть. А может, научился отступать перед явно превосходящим мои силы противником в то время, когда был воином.

— Жаль, что я не прошла через эту фазу. Я тоже не прочь обладать такой способностью.

— Сосредоточься на настоящем, — посоветовал Итан.

— Не думаю, что это очень мудрое решение. Мое настоящее — полный похоти хаос, — напомнила Мия. — У меня кончаются деньги, я поссорилась с отцом, не знаю, что делать с новостью о том, что моя мать, оказывается, всю жизнь любила меня… И как будто всего этого недостаточно, я воспылала страстью к тебе!

— С женщинами такое часто случается.

— Что? Они часто хотят тебя?

В принципе, это было неудивительно.

— Нет, много событий происходит одновременно. Если бы ты была мужчиной, ты сконцентрировалась бы на одной проблеме и временно закрыла бы глаза на остальные.

Вообще-то это неплохо звучало. Мия могла попробовать быть мужчиной. Ее ведь растили как мужчину, учили как мужчину, мужчины окружали ее всю жизнь. Неужели это так трудно?

— И с какой мне начать? С денежных трудностей?

— Конечно.

— А потом? Разобраться с похотью?

— Нет, потом ты уладишь отношения с родителями — с обоими. Это поможет тебе разобраться с отношением к моему отцу.

— А потом? Похоть?

— Нет, потом тебе придется заняться отелем, и это займет тебя на довольно большой срок.

— Так когда же настанет черед похоти?

— Не в обозримом будущем.

— Хороший план, — вежливо сказала Мия.

Правда, у него был один очень серьезный недостаток: прямо сейчас, в полумраке его пентхауса, Мия могла думать только об Итане. И это значит, решила она вполне по-мужски, что пора уходить. Она оглядела себя: топ помялся, и разгладить ткань не представлялось возможным.

— Как я выгляжу?

— Встрепанно, — ответил Итан, осмотрев ее. — А что?

— Просто я собираюсь уходить и не очень хочу показываться на людях встрепанной.

— Если бы ты согласилась занять пентхаус, тебе не пришлось бы показываться на людях, — укоризненно заметил он.

— Ну ладно, ладно, опять ты за свое.

Она отбросила с лица волосы, вытерла губы тыльной стороной ладони — на случай, если на них осталась помада, что, впрочем, было сомнительно.

— А теперь?

— Развратно.

Уже лучше.

— Вечер пятницы, — сказала Мия. — Ты сейчас должен расслабиться, расстегнуть еще пару пуговиц, а мне следует углубиться в мои денежные проблемы. Я ухожу, а ты занимайся чем хочешь.

Итан уставился на нее. Неужели она правда не понимает, чем он действительно хочет заняться?

— Кстати, мне нравится твоя гостиная в темноте, — промурлыкала Мия. — Мне хочется просто лежать на диване и смотреть, как гаснет последний луч солнца. Или на ковре, он такой толстый и мягкий. Я могла бы закрыть глаза и представить себе, как меня обнимают нежные, сильные руки. Да, — кивнула она, — эта комната ночью очень располагает к разным развратным действиям.

— Ты это специально, да? Нарочно мучишь меня?

В его глазах мелькнула угроза, которую Мия предпочла проигнорировать. Когда речь идет о делах, думать как мужчина очень полезно, Но когда надо пощекотать чью-то гордость, лучше женского склада ума нет ничего.

— Думаю, это отголоски той жизни, в которой я была куртизанкой, — бросила Мия через плечо, направляясь к двери. — Я почти уверена, что когда-то была ею.