Осторожно выглянув наружу, почтальон увидел новенькую иностранную машину, медленно ехавшую по Дачной улице.

«Жди беды, жди беды», — в который раз за сегодня прозвучало в голове почтальона.

Солнце уже поднялось над горизонтом, но вокруг все еще было прохладно — солнечные лучи пока ее успели нагреть остывшую за ночь землю. Сосновка еще спала, на всем протяжении широкой Дачной улицы не просматривалось ни одной живой души. Хилого телосложения мужичонка в поношенном пиджаке вышел на порог маленькой каморки, находившейся в том же доме, что и почта. Поставив на крыльцо небольшой, видавший виды чемодан, он грустно посмотрел на дремлющий поселок, закрыл дверь, оставив ключ под ковриком, подхватил свою поклажу и двинулся по направлению к железнодорожной станции.

До прибытия электрички оставалось минут двадцать. Пройдя по пустой платформе, Зябликов приблизился к билетной кассе. Несмотря на ранний час, она уже работала.

— Дайте мне, пожалуйста, билет до… — Николай задумался, а потом, увидев расписание с названием станций, наугад произнес: — До Кукушкино.

— Обратный нужен?

— Нет. В один конец.

Взяв билет, почтальон уселся на скамейку, ожидая прибытия поезда. Он знал, что навсегда покидает Сосновку, почти на двадцать лет ставшую его домом. Зябликов понятия не имел, куда он едет. Только бы скрыться подальше от этих мест, найти глухую дыру и осесть там, как когда–то он осел в Сосновке. У Николая не было родных, он словно перекатиполе кочевал в неизвестном направлении, не зная, где найдет приют и кров.

Если бы мысли почтальона не были столь поглощены раздумьями о своей незавидной судьбе, он бы, возможно, заметил еще одного пассажира, прохаживавшегося в кустах возле перрона. Почему–то тот не желал подниматься на платформу и все время отходил в тень, словно опасаясь ярких лучей утреннего солнца. Одет был попутчик почтальона так же, как и все обитатели этих мест — незатейливо и скромно, и только модные дорогие очки контрастировали с неброским костюмом. Похоже, высокий мужчина очень старался не привлекать к себе внимания и слиться с толпой дачников и жителей маленьких поселков, протянувшихся вдоль железной дороги.

Задорно свистнув, к платформе подкатила электричка. Из–за раннего часа пассажиров в поезде почти не было. Никто не вышел на станции Сосновка, а вошли только двое — Зябликов и высокий мужчина, в котором почтальон мог бы узнать человека, купившего у него вчера вечером два конверта.

Сквозь давно не мытое окно поезда проплывали мимо деревеньки, величественные сосновые леса, овражки, поля, маленькие ручьи и речушки, проселочные дороги. Пейзаж был привычным, знакомым, а потому возникавшие на несколько секунд в окне электрички образы не задерживались в сознании почтальона.

— Следующая — Кукушкино, — прохрипел динамик, нарушив раздумья беглеца.

Зябликов заторопился к выходу. Дремавший в противоположном конце вагона мужчина в дорогих очках тоже поднялся со своего места и направился к тамбуру. Вскоре электричка замедлила ход, за окнами промелькнули крыши одноэтажных домиков и ажурные опоры высоковольтной Кукушкино приближалось.

Выйдя на пустую платформу, Зябликов осмотрелся. Единственный его попутчик, сошедший вместе с ним на маленькой станции, тщетно пытался закурить, прикрывая огонек зажигалки, а заодно и свое лицо ладонью. Теперь уже бывший почтальон спустился с платформы, перешел железнодорожные пути и двинулся против хода поезда, туда, где находились жилые постройки. Железнодорожная станция располагалась на некотором расстоянии от Кукушкино, и, чтобы добраться в поселок, Николаю предстояло пройти через заросший лесом овраг. Солнце ласково припекало спину, вокруг царили покой и безмятежность.

Погода была настолько хорошей, что даже отвлекла беглеца от грустных мыслей. Он немного приободрился, замурлыкал под нос какой–то мотивчик. В конце концов, какое значение имеет то, где он будет жить — в Сосновке ли, в Кукушкино ли? Везде живут самые обычные люди и наверняка имеются вакансии на место почтальона.

За спиной резко хрустнула ветка, Зябликов обернулся. Он находился в самой низкой части оврага, деревья над головой почти смыкались, задерживая солнечные лучи. Место было глухим и жутковатым. В душе Николая всколыхнулась ненадолго утихшая тревога.

— Эй, кто здесь?

Ответа, конечно, не последовало. Зябликов зашагал быстрее, но успел пройти всего несколько шагов. Неожиданный удар по голове мгновенно свалил его с ног.

Высокий мужчина лет сорока, тот самый, что преследовал свою жертву от самой Соснов–ки, склонился над лежавшим на лесной дороге человеком, нащупывая его пульс. Пульса, похоже, не было. В прозрачных глазах убийцы мелькнуло удовлетворение.

— Даже если ты действительно Соколов и имеешь права на наследство, теперь ты нам не помешаешь. Нет человека — нет проблемы. Отныне Соколов — я.

Убийца забрал документы своей жертвы, оттащил бездыханное тело почтальона в овражек и забросал? его ветками. Закончив свое страшное дело, он как ни в чем не бывало двинулся по направлению к станции. Где–то над его головой громко и монотонно куковала кукушка.

В районной больнице Сомово начался обычный день. Молодой врач Евгений Звягинцев только что закончил обход пациентов и сейчас вышел на крыльцо старого здания, распрямил плечи, наслаждаясь чудесным летним утром. В кармане белого халата зачирикал телефон. Звягинцев поморщился — покой ему даже не снился. На дисплее высветился номер Мишки — школьного приятеля Евгения, который теперь работал в правоохранительных органах. Врач сразу понял, что звонок будет деловым. Так и оказалось: Мишка интересовался здоровьем пациента, доставленного в больницу пару дней назад. Мужчину с травмой головы обнаружили в лесу собиравшие грибы мальчишки и сразу же позвонили в «Скорую» и милицию. К счастью, помощь пришла своевременно и теперь жизни неизвестного ничего не угрожало.

— Пришел в себя, все нормально, — рассказывал по телефону Евгений. — Однако радоваться рано — сотрясение мозга может дать самые разные осложнения, нужно динамическое наблюдение. Но пока состояние стабильное, прогноз хороший.

— Он говорит? Может себя назвать?

— Пациент пришел в себя, разговаривает, но как его зовут, вспомнить не может. Частичная амнезия.

— Брось, Женька! Амнезия — выдумка бездарных сценаристов, которые не могут лихо закрутить сюжет. Заведено дело, покушение на убийство — это тебе не шуточки, а мы даже не знаем имени потерпевшего. Дай ему какую–нибудь таблетку, чтобы вспомнил.

— Таблетки не помогут. Только время. Обычно амнезия довольно быстро проходит.

— Ладно, будем ждать. Звони, если что.

— Обязательно. Пока.

— Пока.

Лежавший в палате человек с забинтованной головой хорошо слышал телефонный разговор стоявшего под окном его палаты врача. Тема беседы ему не слишком нравилась — впутывать в это дело милицию он не хотел, хотя и боялся того, кто едва не проломил ему череп. Хорошо, что Николай догадался скрыть свое имя, прикинувшись в разговоре с врачом, будто ничего не помнит. На самом деле у него никакой амнезии не было — почтальон когда–то прочитал об этом странном заболевании в журнале, и сейчас эта информация здорово пригодилась ему. «Лучше быть неизвестным, чем трупом», — думал пациент, отрицательно отвечая на все вопросы врача.

С тех пор как Зябликов пришел в себя в палате сомовской больницы, он все время думал о том, кто именно пытался его убить. Кто–то явно хотел убрать его с дороги, но кому мог помешать скромный почтальон, тихо живший в маленьком дачном поселке? Ответ напрашивался сам собой — похоже, кто–то еще охотился за наследством американской тетушки, не останавливаясь ни перед чем, чтобы завладеть вожделенными долларами.

«Обманут старушку, документы подделают, а потом убьют, поторопятся стать наследниками. Этим гадам человека прикончить — раз плюнуть, — думал Николай, лежа на больничной койке. — Надо бы