Соколову? — забеспокоилась Оля. — Он же посчитает нас врунишками. Как доказать, что мы не выдумали эту историю?»

— Оля!

Прихватив с собой старую газету и краешек фотографии, раздосадованная девочка выбежала на улицу. Николай Петрович Соколов смотрел на нее с надеждой и ожиданием. Неужели он вновь увидит ту самую фотографию, с которой у него связано столько воспоминаний?

— Фото исчезло. Я не знаю, где оно. Лица приезжих вытянулись — обещанного

чуда не произошло. Впрочем, это было в порядке вещей — похоже, юные обитательницы санатория просто играли в какую–то игру, участниками которой невольно стали отец и сын Соколовы.

— Послушайте, это не розыгрыш, не обман! Я сама не знаю, как все случилось! — со слезами в голосе воскликнула Оля, видя, что мужчины собираются уйти. — Посмотрите, у меня осталась газета, под которой лежал снимок. Она старая, лета сорок второго года! А еще есть обрывок фото, правда на нем ничего толком не разобрать, но все равно видно, что он тоже очень старый. Посмотрите! Пожалуйста! Я правду говорю, честное слово!

Приезжим стало жалко девочку. Она так увлеклась своими фантазиями, что действительно верила в то, что говорила. Олег первым вернулся к штакетнику, взял пожелтевший газетный лист. К его удивлению, «Правда» действительно была датирована 7 июля 1942 года.

— Когда в Сосновку вошли немцы? — обратился он к отцу.

— В середине июля сорок второго, — мрачно ответил Николай Петрович, больше не желавший слушать болтовню маленьких врунишек. — Какое отношение это имеет к детским фантазиям?

— Посмотри, какого числа вышла эта газета. Время совпадает.

— И что?

— Она могла сохраниться, если бы лежала в тайнике. Где еще ее взяли бы девчонки? Не в библиотеке же?

Николай Петрович забрал из рук сына «улики»:

— Все равно это ничего не меняет.

— Но…

— Поговорим об этом позже.

— Оля! Катя! — позвала выглянувшая в окно няня. — Идите в столовую, помогите накрывать столы к обеду!

Голос нянечки звучал вполне миролюбиво, похоже, она ничего не знала о случившемся в комнате девочек. С одной стороны, это обрадовало Олю, но с другой — почти испугало. Если тетя Поля не заходила в комнату, то тогда кто же забрал из тумбочки фотографию? Ответа на этот зловещий вопрос пока не было.

— До свидания, нас зовут, — махнула Катюша рукой, собираясь убегать.

Мрачная Оля подошла к Соколовым и забрала у них старую газету и обрывок фотографии. В общем–то, эти бумаги были ей совершенно не нужны, но девочка не хотела оставлять свою находку людям, которые так и не поверили ей. Распрощавшись с новыми знакомыми, подружки обогнули дом и подошли к веранде, где их уже ожидала нянечка.

— С кем это вы разговаривали? — подозрительно спросила тетя Поля.

— Это бывший хозяин дачи со своим сыном. Он жил в Сосновке еще до войны, когда был маленьким. А потом здесь сделали санаторий, — отозвалась Оля, гадая о том, кто был вором, похитившим старый фотоснимок.

— Тоже мне хозяин! Ходють тут всякие, а вы их слушайте побольше, — недовольно пробурчала няня. — Вы туда больше не ходите, ступайте–ка лучше в столовую, а то мне потом за вас отвечать.

Распрощавшись с девочками, Николай Петрович с сыном перешли на противоположную сторону улицы и, усевшись на бревнышко, решили перекусить перед обратной дорогой. Олег достал из пакета бутерброды и бутылку нарзана, и мужчины принялись за еду.

— Воздух здесь такой, что аппетит нагоняет, — заметил Олег, откусывая очередной кусок бутерброда.

— Да, воздух тут сосновый, кажется, что им не дышишь, а пьешь его. Столько лет прошло, но я сразу вспомнил это ощущение, когда снова попал сюда. С той стороны дачи лес сосновый, раньше он подходил к самому дому, а теперь у санатория дворик появился и новые домики в нем, а сосен поубавилось. Только воздух все равно остался прежним.

— Странная какая–то получается история, — проговорил молодой Соколов, вспоминая разговор с маленькими обитательницами санатория. — Девочки явно что–то знают о нашей семье, но откуда, вот в чем вопрос? А ты, папа, как думаешь?

Николай Петрович ответил не сразу. Ему было тяжело. Только что он обрел надежду встретиться со своей тетей, и вдруг все это обернулось детской игрой, а «воскресшая» на миг Ирина опять стала тенью далекого прошлого. В бесконечно далекие годы его детства Иришка была почти девочка, и маленький Коленька воспринимал ее скорее как товарища, нежели тетю. А тот день, когда они спрятали в тайничок фотографию, навсегда запечатлелся в его памяти… Олег все воспринимал иначе — он видел в этой истории только загадку, которую следовало разгадать, и, пожалуй, не мог до конца понять чувств своего отца.

— Я боюсь новых разочарований, — наконец ответил на вопрос сына Николай Петрович.

— Давай просто и спокойно, без эмоций попробуем все разложить по полочкам. — Олег покончил с бутербродами, отодвинул бутылку нарзана. — Что мы имеем? Девочек, которые откуда–то знают о семье Соколовых и утверждают, будто держали в руках нашу старую семейную фотографию. Но ты сам мне не раз рассказывал, что про снимок знали только вы с тетей Ирой. Следовательно, человек, назвавшийся Соколовым, мог узнать о тайнике только от Ирины. Нам надо его обязательно найти и выяснить, в чем дело.

— А ты не допускаешь, что девочки выдумали всю историю целиком, и в ней вообще нет ни слова правды?

— Не допускаю. Девочки, безусловно, видели фотографию, поскольку они точно описали то, что на ней изображено. Возможно, они нашли снимок случайно, потом узнали о летчике Соколове — это совсем не сложно, ведь в Со–сновке есть школа, названная именем дедушки. В общем, первая часть рассказа вполне достоверна, что же касается самозванца: вероятно, девочки придумали историю о тетушке из Америки и выросшем Коленьке. Или на свете действительно существует твой «двойник», каким–то образом связанный с тетей Ириной.

— Тогда надо еще раз поговорить с девочками, объяснить им, как важно, чтобы они сказали правду.

— Дети верят в свои фантазии и вряд ли согласятся отказаться от них. Поверь мне, папа, как психологу. Здесь нужно найти особый подход, вывести фантазеров на чистую воду. Но поддерживать с ними связь действительно стоит. Я только одного не могу понять — куда исчезла фотография? Когда девчушка со смешными косичками побежала в комнату, она не сомневалась в том, что принесет фото. Зря я не пошел за тем субъектом, которого девочки назвали Соколовым! Впрочем, если он действительно пришел за фотографией в тот раз, то должен непременно вновь подойти к санаторию.

— Тогда будем ждать его здесь, — согласился Николай Петрович, которому на самом деле отчаянно хотелось, чтобы Ириша была жива.

Соколовы замолчали. Они продолжали сидеть на бревнышке, созерцая почти безлюдную Дачную улицу. Вот по ней неторопливо прошла женщина. Под мышкой она держала гамак, а другой рукой тащила мальчика лет пяти, который неохотно плелся за ней.

— Из леса возвращаются, — заметил Николай Петрович. — Видно, ребенка жара разморила и сосновый воздух — спит на ходу.

В сторону зверофермы поехали двое мужчин на велосипедах. Но к санаторию никто не подходил.

— Не опоздать бы на электричку. — Олег посмотрел на часы.

— Все же подождем еще немного.

— Конечно, раз ты так хочешь. А я пока схожу к санаторию, оставлю девочкам номер своего телефона. Вдруг они что–то узнают о самозванце? Связь с ними терять нельзя.

— Ты прав. Но лучше дай им мою визитку. Тебя все равно невозможно застать дома.