Говорит он так, а сам сует охранникам золото. Охранники пустили его.

— Вошел он в помещение, где сидели его друзья, и говорит:

— Время не терпит. Вы, девушка, наденьте мою одежду и накиньте на себя вот эту вуаль. Когда будете проходить мимо охраны, выставьте руку так, чтобы был виден перстень. Если они спросят, взяли ли перстень, скажите: «Да, взяла». Затем идите к себе в терем и спокойно спите.

Когда девушка ушла, сын визиря велел своему другу надеть одежду девушки. Переоделся тот и стал удивительно похож на ханскую дочь. Только он успел прикрепить косы, как дверь с грохотом открылась и вошли нукеры хана, чтобы увести заключенных на площадь. Сын визиря обратился к ним:

— У нас есть разговор к хану. Ведите нас к нему!

Нукеры докладывают хану:

— Дочь ваша и ее избранник хотят что-то сказать вам!

Хан велит привести их.

— Что вы хотите сказать? — спрашивает он у молодых людей.

Сын визиря отвечает:

— Я сын такого-то хана. На нашу страну напал враг. Мы с сестрой спаслись бегством и попали в ваше владение. Моя сестра ночью боится оставаться одна, и мы под открытым небом спали вместе. В вашем городе мы искали убежище, но охранники застали нас спящими и насильно привели сюда. Мы ни в чем не виноваты! Вот все, что я хотел вам сказать.

Хан все время поглядывал на девушку и никак не мог признать в ней свою дочь. Он срочно послал гонца за своей дочерью. Гонец долго не возвращался, хан поехал в терем дочери сам и застал свою дочь безмятежно спящей на золотом ложе. Рассердился хан. В гневе приказал он повесить охранников.

Хану понравился бойкий юноша, и он принял его к себе на службу. А его «сестру» отправил в терем своей дочери, чтобы она жила возле нее.

Сын визиря служил хану верой и правдой. За это хан скоро назначил его визирем при себе. Постепенно юноша стал самым любимым визирем хана.

Однажды юноша тайно послал к своей «сестре» человека с просьбой встретиться с ним. Когда друг пришел, он сказал:

— Завтра мы с ханом поедем на охоту. Ты переоденься в мужскую одежду и встреть нас в степи. При встрече пожалуйся хану, что я не возвращаю тебе долга. Хан скажет тебе: «Говори, что он тебе должен, я заплачу». Ты не соглашайся. Тогда он скажет: «Возьми у него сестру и будь доволен». Ты также не соглашайся. Наконец хан не выдержит и скажет: «Возьми и мою дочь». Тогда ты дай свое согласие.

Назавтра хан со своей свитой выезжает на охоту. На условленном месте встречает его молодой джигит и говорит, что ханский визирь давно не возвращает взятый долг. Хан ему отвечает:

— Возьми у меня, что он должен.

Юноша не соглашается.

— У него есть сестра, бери ее! — говорит хан. Юноша не соглашается.

— Вдобавок бери и мою дочь! — говорит хан.

Юноша согласился, и охотники поехали дальше. После охоты хан говорит своему любимцу- визирю:

— Приведи свою сестру и обвенчай ее с женихом. Визирь отвечает:

— Вы лучше обвенчайте с ним свою дочь. Пусть она будет у него старшей женой. А моя сестра пусть будет младшей женой. Ей и этого хватит.

Хану понравилось предложение визиря. Он устроил свадебный пир на сорок дней и веселье на тридцать дней. После свадьбы он позвал к себе любимого визиря и сказал:

— Мой визирь, обвенчай свою сестру с моим зятем.

Визирь встал с места, виновато опустил голову и обратился к хану:

— У меня есть великая просьба, хан мой!

— Говори, мой визирь!

— Я скажу, если только вы обещаете пощадить меня.

Хан обещал, и сын визиря с начала до конца подробно рассказал обо всем случившемся.

Хан выслушал все это и остался очень доволен смышленостью визиря. Затем дал ему много драгоценностей, снабдил также дочь и зятя всем необходимым, наделил их богатством, золотом и отправил на родину.

Старый хан встретил друзей с распростертыми объятиями. Затем он приказал повесить свою молодую жену, которая смутила всех, а в честь сына устроил пир и веселье.

Слава о смышлености сына визиря разнеслась далеко за родные края.

В древние времена, когда дед моего деда был таким, какой ты сейчас, бала, а может, и того раньше, в предгорьях могучего Алатау жил хан по имени Карахан. Баранов у него было, что в пустыне песчинок, лошадей в табунах паслось, что в туче капель воды. Никто не считал их. А если бы и вызвался кто, все равно бы сбился со счета: попробуй сосчитай, сколько в степи ковыля…

Совсем жирные бараны нагуливались в отарах Карахана. Самые теплые юрты из белого войлока были у Карахана. Самые резвые скакуны водились в его табунах. Карахан ел самое жирное мясо. Карахан спал на самых теплых одеялах. Карахан ездил на самом быстроногом жеребце…

Ох и конь был у него, бала! Норовистый, сильный, горячий. Стоит он у юрты, трясет головой и нетерпеливо переступает ногами, а как только сядет на него Карахан, дотронется своей камчой — он помчится быстрее ветра. Много скачек видели горы. И всегда на них победителем был ала (Ала — пестрый, пегий конь), скакун карахана.

— Эй, вы, голодранцы! — говорил обычно Карахан после скачки, обращаясь к беднякам. — Со мной, с Караханом, вздумали тягаться?! Скорее Алатау в степь превратится, чем кто-нибудь из жатаков меня обгонит.

Много лет так велось: не было казаха богаче Карахана, не было коней, резвее его скакуна…

Но вот однажды был большой той. Лучшие джигиты с гор и степей собрались для участия в байге — кто быстрее все проскачет от одной горы до другой. Приготовились джигиты, но Карахан вышел вперед и, бахвалясь, сказал:

— Эй вы, голытьба! Джигиты на клячах! Аллах свидетель: если кто меня опередит, тот получит из моего стада столько баранов, сколько зерен проса поместится на одной лепешке!

Приумолкли джигиты. Каждый из них знает: не обогнать Карахана, не увидеть позади себя гриву его скакуна. Пришпорили они коней, помчались что было мочи. Да где там — уходит от них Карахан:

Никто уже не сомневался в победе Карахана. Но вдруг откуда-то появился никому не ведомый джигит. Конь у него худой, не чета коню Карахана. Этот джигит вышел вперед и вот-вот догонит Карахана. Услышал хан приближающийся топот, оглянулся назад испуганно. Но, когда увидел скакуна джигита, рассмеялся. Хохочет Карахан:

— Какой-то глупец на заморенной кляче решил меня обогнать! Он вздумал тягаться со мной, с Караханом!

Но вот джигит настиг Карахана, и не успел тот глазом моргнуть, как он вырвал у него камчу, хлестнул ею своего коня и вихрем помчался к горам.

Оторопел Карахан. Стал горячить своего коня, понукать его, бить каблуками, но конь — ни с места. Удивился народ: не может понять, что произошло. Карахан бьет коня, кричит, ругается, машет руками, а конь — словно камень.

Молодой джигит домчался до гор, соколом взвился над могучими хребтами и исчез где-то далеко за ними. Как бешеный волк, взвыл Карахан, когда увидел это, грохнулся, словно мешок, на землю. Подхватили слуги его чуть живого, вылили на него сто бурдюков воды, влили в его рот сто пиал кумыса, завернули его во сто одеял — такая дрожь его стала бить, потом положили на повозку и повезли в аул.

Много ли, мало ли воды утекло, но только стал Карахан выздоравливать. Сидел он однажды на кошме