вышел, чтобы потом спасти меня. Я только слишком боялась допустить это. Слишком была испугана этим.

— Я знаю.

Он поцеловал ее мягко, видя мимолетную боль в глазах.

Ее боль.

— Кто-то однажды взял у тебя слишком много и ты не хотела отдавать что-то еще.

Ее не удивило, что он понял. Макс всегда понимал. Это была одна из причин за что она любила его.

— Я хочу тебе дать, — тихо сказала девушка, я хочу дать тебе все…

— Ты уже дала…

Молодой человек поцеловал ее снова, но на этот раз более глубоко и Дайна опять ощутила в себе и в нем медленно растущую потребность.

Макс поднял голову с глухим рычанием. Лицо напряглось и его глаза наполнились тем чувственным светом, что она так любила.

— Если я не остановлюсь сейчас… — сказал он.

Дайна обхватила его своими руками и вжалась бедрами в его бедра.

— Не останавливайся… — прошептала девушка, отрывая его голову от подушки, чтобы поцеловать его с жадностью, чувственно исследуя языком глубины его рта.

На мгновение Макс, слишком возбужденный, чтобы быть разумным, взволновался, что его требовательная страсть сможет раздавить ее хрупкое тело. Но когда ее внутренние мышцы сжались вокруг него, посылая горячие, эмоциональное удовольствие через все нервные окончания, которыми он обладал, его тело вжалось еще глубже в ее недры, выдыхая сладостный стон, что грохотал в его груди.

Все, что происходило с Дайной — это была цена страсти, желания и если так оно должно быть, она об этом не будет думать. Дайна хотела дать ему все, что имела, и брать все, что он мог дать ей.

Его любовь была всем, что имело для нее значение.

В этот раз их любовь была быстрой, почти дикой, оба жаждущие разрядки и завершения.

Она не позволила бы ему быть нежным, даже если бы он хотел этого, крадя его контроль также, как похитила его сердце, а ее ответ был так сладостно страстен, не имея желания умерить силу своей собственной потребности. Девушка подстраивалась к нему на каждом этапе страсти, даря друг другу самих себя, мчась вместе к пропасти.

Позже они приняли вместе в горячий душ, Дана высушила волосы, в то время, как Макс совершал набег на кухню. Было почти два часа утра, когда на широкой кровати они разделили еду.

Впереди был уикэнд с обещанным ланчем, и поскольку они совершенно не хотели спать, лампа оставалась включенной и они спокойно говорили между собой.

В некоторый момент Дайна, наконец, вспомнила о посетителе, что было несколько часов назад, и подняла голову от плеча Макса.

Ее подозрения были отодвинуты более важными делами, но теперь она могла думать более рационально.

— Кто этот Кейн Тейлер? — поинтересовалась она.

Его тело, очевидно, находилось в состоянии полного расслабления. Лежа с закрытыми глазами, Макс пробормотал:

— Сегодня ты с ним встречалась.

— Меня представили ему сегодня вечером, — поправила Дайна. — Я фактически встретилась с ним после обеда. Он был тем водителем, которого ты послал, чтобы сопровождать меня и Морган по магазинам.

Макс открыл свои серые глаза и в них замерцали искорки.

— О, ты заметила?

Дайна легла на его широкую грудь и положила подбородок на него.

— Я проницательна, знаю. Кто он, Макс?

Он одной рукой обнимал ее, а другая рука медленными, нежными движениями играла с ее шелковистыми волосами.

На мгновение он сделал паузу, перед тем, как ответить, но не колеблясь, как будто он хотел сказать ораторскую речь. Он тихо вздохнул.

— Инспектор Кейн Тейлер.

Этого она не ожидала. Приподняв голову, внимательно посмотрела на него:

— Полицейский?

— Самый лучший в Сан-Франциско. Он еще очень хороший друг, любимая. И так как он не очень любит преступников, особенно тех, кто использует невинных жертв, как инструмент, он делает все, что в его силах, для помощи им. Даже если это означает следовать за твоим лимузином.

Дайна быстро кивнула:

— Я поняла. Он твой контакт с полицией. Это ты от него получил ту информацию про меня в Бостоне?

— Да, Кейн тот, кто обеспечивал доступ к отчетам. Он также проверял полицейские файлы с подозреваемыми. Воров, которые оказывали давление или шантажировавшие посвященных лиц или помогавших тем, чтобы получить нужную информацию.

Дайна заставила себя спросить, хотя часть ее не хотела вообще знать об этом. Она была настроена не прятаться от всего, даже если и находилась сейчас в «безопасном месте», куда Макс определил ее.

— Он нашел что-нибудь?

Макс чуть сощурился:

— Довольно много, грубо говоря. Он устранил большинство из них по различным причинам, но, по его подозрениям, только один мог оказаться нашим человеком. Именно поэтому он сегодня приехал сюда, чтобы сказал, что нашел его. Но… он отказался назвать имя этого человека.

— Почему?

Макс продолжал играть с ее волосами, пропуская яркие волны через свои пальцы. Впервые он избегал ее пристального взгляда, уклоняясь от ответа.

— Полицейские не любят указывать на кого-то пальцем без доказательств.

Дайна была в замешательстве от его тона и слов.

— Но если бы он только искал подозреваемых, почему тогда он не сказал тебе, кого нашел? Почему приехав сюда, чтобы поговорить с тобой, он так ничего и не сказал?

Откашлявшись, Макс произнес:

— Хорошо, проблема состоит в том, что подозреваемый вне досягаемости. Сейчас во всяком случае. Так как он говорил шепотом, то ты не сможешь узнать его голос, и у нас нет никакого доказательства, что именно это тот человек. Мы не сможем доказать, что он что-то сделал. И поскольку он никогда не признавал себя виновным в преступлении, Кейн не может даже законно арестовать его, чтобы допросить.

Во всем этом был смысл, но Дайна знала, что Макс не все сказал ей.

— Понятно, но почему бы Кейну не сказать нам имя?

— Он думает, что я смогу знать его…

Дайна ждала, смотря на неге серьезно. Вздохнув, Макс встретил ее пристальный взгляд.

— Он также думает, что если я буду знать имя этого человека, я испытаю желание… сам взять дело в свои руки.

— А ты бы взял…? — спросила она спокойно.

— Да.

Это действительно не удивило Дайну. Нельзя было сказать, что Макс всегда соблюдает закон. Она также не могла сказать, что у сильных мужчин имелось преимущество использовать свою силу, чтобы защитить любимую.

— В пылу моих сражений? — промурлыкал она

— Жаль, что я не мог…

Макс слегка улыбнулся и его рука соскользнула под шелковые волосы, чтобы погладить шею. Ее кожа была мягкая и теплая, и его голос охрип, когда он проговорил: