до дощатых тротуаров. Нижние улицы Замоскворечья превратились в полноводные ручьи, по которым свободно плавал разнообразный перезимовавший хлам. Лишь к первому воскресенью апреля солнце вдруг успокоилось, спряталось в мягкие серые облака, и на ошалевшую от неожиданного тепла Москву закапал первый весенний дождь, смывавший последние следы надоевших морозов.

Капли дождя сбегали по оконным стеклам, переплетаясь причудливыми узорами, осторожно постукивали по крыше, и Анна подумала, что запросто могла б сейчас заснуть. К тому же недавно было выпито столько валерьянки и лавровишневых капель, что глубокий сон прямо в кабинете Анциферова оказался бы вполне закономерен и извинителен.

— Итак, Аннет?.. — Максим Модестович сидел в тяжелом кожаном кресле у письменного стола, и графиня Грешнева, не поворачиваясь, чувствовала знакомый острый взгляд из-под тяжелых век. — Я, право, и не знаю, на чем записать такую радость: впервые за все время нашего знакомства вы сами появляетесь у меня в гостях. Не смею надеяться, что вы по мне соскучились…

— И правильно, не надейтесь, — без улыбки ответила Анна, отходя от окна. — Я осмелилась явиться к вам лишь потому, что дело не терпит отлагательств. Задание ваше выполнено.

Анциферов молча, внимательно смотрел через стол на Анну. Она, также ничего не говоря, смотрела на него.

— Вы неважно выглядите, девочка моя, — наконец произнес Максим Модестович.

— Мне это непозволительно?

— Бог с вами, Аннет, о чем вы… Просто, наверное, не следовало так спешить?

— Другой возможности не было, и вы это знаете, — сухо возразила Анна. — На выполнение вашей просьбы у меня и так ушло почти полгода… По-моему, много.

— По-моему, тоже.

— Иначе было нельзя. Полагаю, вы и сами это понимаете. Полковник Газданов — очень умный человек.

— О да. Именно потому я и осмелился просить об этом вас. Итак?..

— Интересующие вас бумаги здесь. — Анна выложила на скатерть потертую кожаную папку с массивными металлическими застежками. — Вот ключ. Я пересмотрела бумаги перед тем, как взять, но не уверена, что это именно то, что вас интересует.

— Это они, не беспокойтесь, — медленно проговорил Анциферов, пролистав содержимое папки и подняв на Анну черные ничего не выражавшие глаза. — Что ж, девочка моя… как всегда, блестяще. Вы знаете о том, что сейчас перевернули судьбу России?

Анна молча, не поворачиваясь, смотрела в плачущее дождем окно.

— Кстати, верны ли слухи о том, что Газданов сделал вам предложение? — невозмутимо продолжал Максим Модестович. — Вы знаете, я не любитель собирать сплетни, но из-за вашей помолвки в свете поднялся невообразимый шум. Я при всем сопротивлении не мог им не заинтересоваться. Так это верно?

— Да.

— То есть вы приняли предложение?

— Скажем так: я его отсрочила. — Анна, повернувшись, внимательно посмотрела в лицо сидящего напротив человека. — Как вы знаете, я не намерена ни выходить замуж, ни просто связывать свою жизнь с кем-то на длительный срок. В эти игры я уже играла.

— Почему же вы не отказали Газданову сразу?

— Потому — и вы должны бы это понимать, — что тогда выполнять ваше поручение мне было бы крайне затруднительно.

Анциферов не спеша поднялся из кресла. Анна молча смотрела на то, как он приближается, как берет в горячие ладони ее неподвижную руку. Думала: почему люди не умирают когда хотят? Как это было бы легко и просто: пожелать смерти — и сразу перестать жить…

— Так он в самом деле настолько потерял голову? Газданов?! — Анциферов вдруг вполголоса рассмеялся, не выпуская руки Анны. — Бог мой, кто бы мог подумать… Ну, а вы, Аннет?

— Что — я?

— Вы не были увлечены? Нисколько? Князь — весьма интересный мужчина, он не шутя влюбился в вас, а всем женщинам, даже самым умным, кружит голову успех, как известно…

— Женщинам — возможно, — глядя в сторону, отозвалась Анна. — Но мы с вами давным-давно решили, что я — не женщина. Я — просто послушный исполнитель ваших желаний…

— Аннет, как вы можете?!

— …о чем вы хорошо знаете.

— Девочка моя, развитие этой темы до добра не доведет, — внимательно глядя на нее, произнес Максим Модестович. — Прежде чем вы покинете меня, хотелось бы узнать еще, как вам все удалось? Ведь Газданов уже две недели находится в Берлине с посольской миссией, и…

— Как мне удалось… — горько усмехнулась Анна. — Все предельно просто, ваше превосходительство. Вы и сами только что заметили: когда мужчина влюбляется, он теряет здравый смысл. Мы с князем близки уже несколько месяцев. Нас считают помолвленными, и высший свет кипит. Мне рассказывали о недоумении государя по этому поводу. Не знаю, были ли уже у Сандро неприятности по службе, но ничего удивительного в том я бы не увидела.

— Были, были, — неторопливо подтвердил Анциферов. — Но князь — не тот человек, чтобы извещать об этом свою невесту.

— Allors, я так и думала… Впрочем, я его предупреждала, и все это целиком на его совести. Князь свободно вхож в мой дом, я соответственно — в его. У меня есть ключи, прислуга меня знает. И в том, что вчера я зашла в дом Сандро, чтобы забрать свою бархотку из его кабинета, не было ничего странного.

— А дверь кабинета? Сейф?

Анна только махнула рукой.

— Блестяще, Аннет, — искренне повторил Анциферов. — Просто великолепно, других слов у меня нет. Что же вы намерены делать дальше?

— Разве у меня большой выбор? — Анна медленно опустилась в кресло, боясь, что через минуту она просто упадет. Силы уходили, как песок сквозь пальцы, отчаянно кружилась голова, от монотонного стука дождевых капель по стеклу хотелось кричать.

— Что мне остается делать? Подождать, пока вы вернете мне эти бумаги… после того, как узнаете из них все, что вам нужно. Отнести их на место до возвращения Сандро из Берлина. Под любым предлогом разорвать помолвку. И быть снова к услугам вашего превосходительства.

Наступило молчание. Анна сидела не двигаясь, до боли сцепив пальцы под кистями скатерти. Анциферов, положив тяжелую ладонь на закрытую папку, пристально, в упор разглядывал графиню.

— Вы потрясающая женщина, Аннет, — наконец произнес он. — Отрадно сознавать, что я в очередной раз не ошибся в вас. Право, мне вовсе не хочется вас огорчать… но дело в том, что вернуть эту безделицу на место вы не сможете.

Короткое молчание. Анна повернула к Анциферову бледное застывшее лицо.

— Вот как? Отчего же?

— Оттого, что эти бумаги мне нужны. Нужны для того, чтобы свалить не только Газданова, но нынешнего министра иностранных дел. Вернее, даже не его, он человек слабый и не представляющий никакой опасности, а того «серого кардинала», который правит сейчас империей и которому так преданно служит ваш… м-м… экс-жених. В принципе, удар направлялся не на него, Газданов — лишь переходное звено цепи… впрочем, для вас эти подробности вряд ли представляют интерес.

— Что будет с Сандро? — не дослушав, перебила Анна. — Отставка?

— Вероятно… Не делайте скорбного лица, моя дорогая, это так часто случается на высших ступеньках управления империей, что давно уже не является трагедией. Кстати, отставку он вполне может получить, если и дальше будет козырять связью с вами. Однако как вы бледны… Неужто князь имел у вас больший успех, нежели я предполагал?

— А моя судьба окажется, вероятно, еще печальнее?.. — Анна не сводила с Анциферова неподвижных глаз, словно смотря на что-то за его спиной. Голова внезапно стала легкой и ясной, ушла давящая тяжесть, пропал монотонный шум в ушах, и даже на мгновение захотелось рассмеяться.