догадалась». Фиона чувствовала, что, хотя Конни и испытала стресс, услышав, что Фред вновь обручен, она нашла в религии то душевное умиротворение, которое ничто не могло поколебать; Ее даже не нужно было жалеть.

— А, вот и она! — воскликнула миссис Дюран, когда Фиона вошла в комнату в сопровождении Конни. — Фиона, дорогая, что за тайны, о которых не хочет сообщить нам Фред?

— Это будет стоить тебе бутылки шампанского, — предупредил племянник.

— Я не собираюсь тратить на вас свое доброе вино, пока не узнаю, в чем дело, — упрямо возразила миссис Дюран.

Она и вообразить не могла, что между племянником и Фионой существуют какие-то романтические отношения. Ведь Фред всегда протягивал руку помощи нуждающимся. Миссис Дюран уже смирилась с мыслью, что он закончит свои дни холостяком.

— Мы не можем дольше держать вас в неведении, дорогая миссис Дюран, — вступила в разговор Фиона. — Мы с Фредом собираемся пожениться.

Фред с вызовом отозвался:

— Только не говори, что эта новость не стоит бокала шампанского, тетя Роза!

Какое-то мгновение миссис Дюран была даже рада, что Фиона не увидела ее лицо, пока она боролась с шоком, который испытала при этом известии.

Хотя долгие годы она мечтала увидеть Фреда женатым и хотя любила Фиону, миссис Дюран просто не могла представить племянника мужем сказочно богатой наследницы Бартон. Ведь он такой независимый мужчина. А его зарплата — просто ничто по сравнению с доходом Фионы.

Фред поднялся и встал рядом с Фионой. Он смотрел на тетушку с тем просящим выражением, как в детстве, когда, совершив какую-то оплошность, умолял о понимании. На мгновение их взгляды встретились, и, поняв, что любимый племянник ждет одобрения, миссис Дюран жизнерадостно скомандовала:

— Иди и принеси шампанское, Фред.

От нее потребовалось все самообладание, чтобы с должной теплотой поцеловать Фиону в щеку.

— Я желаю вам обоим всего счастья в мире, дорогая.

Она была еще раз потрясена, услышав, что они собираются пожениться как можно скорее.

— Мы вынуждены подождать месяц, но после у нас нет причин, чтобы мешкать со свадьбой.

— Но ты ведь не собираешься уходить из «Сан»? — с ужасом спросила миссис Дюран.

— Кажется, будет лучше, если я это сделаю.

Еще раз он посмотрел на тетю с молчаливой мольбой, и она опять ответила ему бесстрастным взглядом.

— Фред собирается писать романы, — объяснила Фиона, не замечая напряжения между Фредом и его тетушкой. — Вам не кажется, что это прекрасная идея, миссис Дюран?

— Если только у него есть талант. Я немного знаю об этих вещах, только всегда считала, что писательский труд отличается от журналистского, — скептически ответила миссис Дюран.

— Фред придумывал для нас такие чудесные истории, когда мы были детьми, — вступилась на защиту Конни. — Я уверена, у Фреда очень живое воображение. Из него получится замечательный писатель.

— Спасибо, подруга. — Фред мрачновато улыбнулся.

Он понял, что тетя не одобряет их помолвки, хотя пока не понимал, что беспокоило ее — болезнь Фионы или богатство невесты. Миссис Дюран также не могла скрыть своего негодования по поводу его ухода из «Морнинг сан».

Что ж. это только начало! Ведь он предвидел такой поворот, когда решил сделать предложение Фионе. Все будут думать, что он гоняется за ее богатством, особенно после того, как бросит работу.

Но даже сейчас, предвидя поток критики в свой адрес, Фред не колебался. Ведь великие люди шли на смерть ради веры. А он верит сердцем и душой, что, если позволит недугу Фионы встать между ними, это будет трусостью с его стороны. Ему захотелось закричать: «Не будьте такими дураками! Я не хочу жениться на Фионе из-за ее денег. Я просто отчаянно люблю ее!»

Но, оставшись наедине с тетей с гостиной — Фиона поднялась наверх, чтобы отдохнуть после ленча, а Конни ушла к викарию, — Фред стал мрачно неразговорчив.

— Ты знаешь, Фред, дорогой, я никогда не вмешивалась в дела своих детей, с тех пор, как вы стали взрослыми. Только я надеюсь, что ты понимаешь, какие перемены повлечет за собой женитьба на Фионе.

— Я подумал об этом, тетя.

— Я не могу представить тебя без работы, — порицающе заметила она.

— Фиона сказала, не так ли, что я буду писать романы, как и мечтал все годы.

— Я впервые слышу об этом, — горько укорила его миссис Дюран.

— Тетя, дорогая, мужчины редко говорят о своих мечтах, если считают, что они вряд ли когда сбудутся.

Миссис Дюран продолжала молча вязать. Потом с многозначительным видом спросила:

— Как ты считаешь, сможет ли доктор Лоррингэм сказать что-то определенное о зрении Фионы в ближайший месяц?

— Понятия не имею.

Фред взял газету и уткнулся в нее, хотя уже изучил ее вдоль и поперек. Он знал, что не слишком добр к тете, но ничего не мог поделать. Она должна была выслушать его, прежде чем осуждать. Зная его так долго, тетя должна была доверять своему племяннику, чтобы ему не пришлось объяснять, как он был бы рад, если бы у Фионы не было ни гроша. Она должна также понимать, что его вовсе не радовало оставлять хорошо оплачиваемую, интересную работу, но у него нет другого выхода. Обычно такая проницательная, почему сейчас она не могла понять, что, если подтвердится, что Фиона прозреет, ничто не заставит его жить на деньги супруги. Почему он должен защищаться и объяснять, что, будь у него хоть малейшая надежда на выздоровление Фионы, он бы не бросил все, чтобы посвятить ей каждый час своей жизни, тем самым хоть как-то уменьшив тяжесть ноши, свалившейся на ее хрупкие плечи. Все было так просто. И если другие этого не видят, значит, дела обстоят совсем плохо! Он отбросил газету и пошел к двери.

— Мне нужно прогуляться. Моей печенке нужно встряхнуться, — попробовал он оправдать свою резкость.

— Очень хорошо, дорогой, — печально улыбнулась миссис Дюран.

Стоял чудесный весенний день. Кучки белых облачков рассыпались по безмятежному лазурному небу. Легкий ветерок шумел в верхушках деревьев. Фред прошел вниз по холму и, дойдя до автобусной станции, подумал: а не проехаться ли в город? Это был Великий четверг, поэтому почти никто не работал. Он мог бы навестить коллег в «Волверхэмптон ньюс», поболтать с Джеффри. Они с Фредом вместе ходили в школу и всегда были хорошими друзьями. Теперь Джеффри верховодит во «Волверхэмптон ньюс», сменив ушедшего на покой отца. Фред увидел подъезжающий автобус и уже собрался остановить его, как ему пришло в голову: если он навестит Джефа, то будет по-дружески позволить ему первому опубликовать сенсационный материал о последней помолвке Фионы Бартон. Но, вспомнив молчаливый упрек тети, решил, что для одного дня этого вполне достаточно. Он побрел прочь, уже чувствуя себя изгоем журналистской братии.

У подножия холма дорога вбегала в небольшой лесок — излюбленное местечко его детства. Только что распустившиеся листочки нежным зеленым кружевом выделялись на фоне яркого неба. Он подумал о Фионе, пребывающей в постоянной темноте, обреченной никогда больше не видеть, как весна обновляет землю, и его любовь к ней болью отозвалась в сердце.

Фред углублялся в лес. Земля, усыпанная фиалками, примулами и нежными, с розовой бахромой анемонами, словно кричала о торжестве жизни. Может, собрать букет и отнести Фионе? А вдруг запах цветов усилит ее страдания, вместо того чтобы принести наслаждение, ведь она не сможет увидеть их форму и цвет?

Фред решил не приносить ей цветов. На следующий год, возможно, с его помощью она сама насобирает букет!

Когда он вернулся домой, Фиона сидела внизу в большом кресле у окна. Страсть зажгла огонь в его крови. Он стоял и любовался ее красотой. Если бы не было тети, он сказал бы любимой: «В твои волосы словно вплетены лунные лучи, а твои губы напоминают темно-красные лепестки роз, а твои удивительные невидящие глаза по-прежнему мерцают так, словно в них горят огоньки». Но так как они были не одни, он