дороги.
— Ну, во-первых, что касается вождения в нетрезвом виде. Шелли это улаживал, причем несколько раз.
Он обернулся к Лукасу, и тот понял, что Хэлпер хочет сказать что-то еще. Разговор о штрафе — своего рода проверка.
— Это все?
— Ходят слухи, что отец Берген… — начал пожарный. — Словом, если ты хороший отец, ты не позволишь своему сыну петь в церковном хоре, так сказать.
— Он что, голубой?
Это уже интересно. Геи в маленьких городках испытывают на себе самые разные виды давления, особенно если скрывают свои пристрастия. А священник…
— Так говорят, — сказал Хэлпер и осторожно добавил: — Это всего лишь сплетни. Я никогда особенно не обращал на них внимания. Думаю, что все это неправда. Но наверняка мне неизвестно. Учитывая, что произошли убийства, мне кажется, вы должны знать, о чем у нас болтают.
— Конечно.
Лукас сделал пометку в блокноте.
Они поговорили еще пять минут, после чего появились три помощника шерифа, сменившиеся после дежурства около дома Лакортов. Они замерзли и сразу отправились за кофе. Хэлпер встал, чтобы приготовить его.
— Что происходит в доме? — спросил Лукас.
— Ничего особенного. Парни из Мэдисона лазают повсюду, — ответил один из полицейских.
Лицо у него было таким красным, что напоминало кусок сырого мяса.
— А шериф там?
— Поехал в офис, чтобы поговорить с телевизионщиками.
— Хорошо.
Лукас снова посмотрел на Хэлпера, который возился с кофеваркой. Пожарный из маленького городка. Он слышит самые разные вещи, когда по вечерам дежурит с двадцатью или тридцатью добровольцами, меняющимися каждую неделю. Делать ему особенно нечего.
— Спасибо, — сказал он, кивнул Хэлперу и направился к двери.
Выходя на улицу, Лукас услышал, как зазвонил телефон. На него снова налетел злой ветер, он сгорбился, пытаясь спрятаться от него, и поспешил к своему внедорожнику. Он искал в кармане ключи, когда Хэлпер высунулся из двери и крикнул:
— Вас ищет помощник шерифа.
Лукас вернулся внутрь и взял трубку.
— Да?
— Это Расти, я из школы. Срочно приезжай.
Неполная средняя школа Гранта занимала прямоугольное здание из красного кирпича. На лужайке напротив росли голубые ели. Мужчина в комбинезоне для снегохода сбрасывал с плоской крыши снег, и резкие скребущие звуки разносились в холодном воздухе. Лукас припарковался перед главным входом, застегнул молнию на парке и натянул лыжные перчатки. Табло на здании банка чуть дальше по улице показывало время и температуру воздуха — минус тридцать градусов. Солнце висело на южном участке неба, бледное, как старый серебряный десятицентовик.
Лукас вошел внутрь. У кабинета директора его ждал Боб Джонс, круглолицый лысеющий мужчина с розовыми щеками, маленькими черными усиками, какие обожают злодеи, и профессиональной успокаивающей улыбкой директора учебного заведения. Он был в голубом костюме, белой рубашке с тугим воротником и галстуке с патриотическими красными, голубыми и белыми диагональными полосами.
— Рад познакомиться, — сказал он, когда они пожали друг другу руки. — Я много слышал о вас. Потрясающий послужной список. Идемте, я отведу вас в конференц-зал. Мальчика зовут Джон Мюллер.
В школе были широкие коридоры, выкрашенные в бежевый цвет, как принято в учреждениях. Между пробковыми досками для объявлений стояли шкафчики. Пахло пропотевшими носками, бумагой и карандашной стружкой.
Когда они прошли половину коридора, Джонс сказал:
— Я хочу поговорить об этом с отцом Джона. После того, как вы с ним закончите. Не думаю, что тут какая-то проблема с законом, но если бы вы могли с ним побеседовать…
— Конечно, — пообещал Лукас.
Расти и Дасти сидели за столом в конференц-зале и пили кофе, причем первый положил ноги на стол. Оба были крупными, мускулистыми, с квадратными лицами, белыми зубами и намеренно небрежными прическами. Расти был чиппева, а при взгляде на Дасти бросалась в глаза прозрачная бледность чистокровного шведа. Когда вошли Лукас и Джонс, Расти поспешно опустил ноги на пол, но на столе осталась лужица грязной воды.
— Где мальчик? — спросил Лукас.
— На математике, — ответил Дасти.
— Я приведу его, — вызвался Джонс и тут же исчез в коридоре, оставив за собой только эхо шагов.
Дасти локтем вытер лужу на столе и подтолкнул к Лукасу папку.
— Паренька зовут Джон Мюллер. Мы просмотрели его документы. Хорошие отметки. Тихий. Отец работает в таксидермической мастерской неподалеку от окружной дороги N, мать — в пекарне Гротека.
Лукас сел, открыл папку и принялся перебирать бумаги.
— А что случилось? Ты сказал по телефону, что убили еще какого-то мальчика.
Расти кивнул, взяв инициативу на себя.
— Джима Харпера. Он ходил в эту школу, в седьмой класс. Его убили примерно три месяца назад.
— Двадцатого октября, — добавил Дасти.
— Как? — спросил Лукас.
— Его задушили. Сначала решили, что это несчастный случай, но доктор отправила тело в Милуоки, и эксперты пришли к выводу, что его задушили. Убийцу так и не поймали.
— Первое за четырнадцать лет убийство местного жителя, — заметил Расти.
— Господи, мне никто не говорил, — сказал Лукас.
Дасти пожал плечами.
— Я думаю, никому просто не пришло в голову. По правде, это все довольно неприятно. Нам ничего не удалось найти по тому убийству. Ноль. Пшик. Прошло уже три месяца, и мне кажется, все хотят забыть про него.
— И он ходил в ту же школу и учился в одном классе с дочкой Лакортов. Боже праведный!
Джонс вернулся и вошел в комнату вместе с мальчиком, худощавым, с большими ушами, волосами цвета спелой пшеницы, огромными глазами, тонким носом и крупным ртом. Паренек был во фланелевой рубашке, выцветших джинсах и потрепанных кроссовках. Лукас подумал, что он похож на эльфа.
— Привет! Тебя, кажется, зовут Джон? — спросил Лукас, когда Джонс тихо вышел из комнаты. — Как я понял, ты можешь что-то рассказать про Лизу.
Мальчишка кивнул, сел на стул за столом напротив Лукаса и показал пальцем на двух помощников шерифа.
— Я уже разговаривал с этими людьми.
— Знаю, но я хочу все услышать еще раз, если ты не против, — очень серьезно сказал Лукас, как будто обращался ко взрослому человеку.
Джон так же серьезно кивнул.
— Итак: откуда ты знал Лизу?
— Мы вместе ездим на автобусе. Я выхожу у окружной дороги N, а Лиза едет дальше.
— Она что-нибудь говорила тебе? — спросил Лукас.
— Лиза была сильно напугана, — с расстановкой проговорил Джон. Глаза у него покраснели, и он вытаращил их так, что они стали похожи на тарелки для фрисби. — У нее была фотография, из школы.
