Странно было узнать и то, что Исполнительный директор, как я полагал, полностью независимого Фонда, ДОЛЖЕН сотрудничать с «братскими» организациями, входящими в состав ABLE — материнского формирования, «координирующего» деятельность всех нерелигиозных объединений Рона Хаббарда. Ассоциация по улучшению жизни и образования (ABLE) включала в себя собственно фонд «Дорога к счастью», «Нарконон» (реабилитация наркоманов и профилактика наркомании), «Криминон» (реабилитация преступников) и «Прикладное образование». К примеру, деятельность последней из этих организаций, на мой взгляд, вообще была пагубной, так как «светские приемы ликвидации безграмотности» почти до последней запятой копировали дурацкие методики (безусловно, не во всем, но тем не менее), использующиеся на религиозных курсах, и научная обоснованность которых зиждилась исключительно на харизме Основателя. Более того, когда, изучив базовые понятия, ребенок или преподаватель хотел узнать больше о чудесной технологии обучения, его направляли не куда-нибудь, а прямиком в саентологическую академию на «Шляпу студента» (один из первых шагов левой стороны Моста к полной свободе). И, что совершенно убило мои прежние представления о Фонде — это ОБЯЗАННОСТЬ РУКОВОДИТЕЛЯ РЕГУЛИРОВАТЬ СВОЮ ЭТИКУ В САЕНТОЛОГИЧЕСКОМ ЦЕНТРЕ, что без экивоков означало — БЫТЬ САЕНТОЛОГОМ, со всеми вытекающими отсюда обязанностями блюсти и распространять свою религию!!! Для добровольцев и спонсоров это не было категорическим условием, но стать Исполнительным директором «Дороги к счастью», сидя в Помехе после ухода из «Сент-Хилла», было абсолютно невозможно, как бы человек того ни желал. Подводя итоги нашего разговора, я пришел к заключению, что самостоятельность, толерантность, и, вообще, уважение к сути идей распространяемого морального кодекса, по большей части, носили лишь декларативный характер. Стало очевидно, что Фонд, равно как и другие «нерелигиозные» организации Рона Хаббарда, это еще один инструмент Церкви Саентологии, призванный создавать ей доброе имя и плодородную почву для пополнения своих рядов.

После этого осознания несколько дней во мне кипело намерение разорвать отношения с Фондом, но затем все повернулось на 180 градусов. Началось последнее мое умопомешательство, связанное с возвращением в ряды благочестивых саентологов, и дальнейшую деятельность по «Дороге к счастью» я уже проводил, полностью осознавая долю ее ответственности в общей религиозной экспансии.

Проблемы с отсутствием книг удалось вскоре решить, с одной стороны, приобретая их через книжный магазин саентологического центра, а с другой — заказывая у Московского отделения Фонда. Я активно продолжил агитацию на улице, среди знакомых и распространение по почтовым ящикам в ближайших дворах. В конце марта мне пришел первый (и, как позже оказалось, вообще единственный) отклик после акции на Московском 73. Рядом с этим домом в декабре, как я уже упоминал, напали на меня, а теперь там пострадала еще и моя сестра, которую ударили бутылкой по голове и сняли золотое обручальное кольцо. Через пару дней после обхода парадных на мой мобильный позвонила женщина, представившаяся Нинель Александровной. Она поблагодарила за обращение, книгу и выразила желание принимать участие в распространении, пообещав купить с пенсии пару экземпляров специально для этой цели. Я ответил, что, поскольку она стала первым, кто откликнулся на мою деятельность, я могу ей их просто подарить, и позже подарил.

В последующие два месяца состоялись еще несколько запланированных мною филантропических мероприятий, осуществить которые помогал Серый, между сдачей экзаменов в двух университетах. К 1 июня я перешагнул порог в 1000 книг, оказавшихся в руках окрестных жителей и, кроме того, прошло ровно двенадцать месяцев, как я начал помогать Фонду. Годовой отчет о моей деятельности был выложен на официальном сайте в сети Интернет, и, по последним данным, все ещё находится там (http://www.dks.spb.ru/) в разделе «успехи». Чуть позже я закончил Помеху в «Сент-Хилле», вернулся на ПИН/ПЛ и даже читал вводные лекции о Саентологии, будучи затащен Семеном на Кавалькаду добровольных священников в кинотеатре «Художественный». Кроме того, я подумывал организовать, а затем возглавить добровольческую группу «Дорога к счастью» в своём районе, параллельно вынашивая совершенно сумасшедшую идею — записать несколько танцевальных композиций с отрывками из лекций ЛРХ, но…

Ближе к осени все снова круто изменилось. Меня не пустили на ПО, потом я сбежал с курса в академии и, вообще, решил, что я — не саентолог. Наташечка Епифанова (еще не зная моего «озарения») пообещала созвать суд этики, если в трехдневный срок я не появлюсь у нее в кабинете и достаточно внятно не объясню причину своего подозрительно-ПИНского исчезновения из числа студентов. Я не появился и, как следовало ожидать, был объявлен потенциальным источником неприятностей, с внесением фамилии- имени-отчества в специальный «черный бюллетень» на доске объявлений.

В сентябре, при участии саентологического центра, Семен уехал в Беслан. Уехал помогать людям оправиться после кровавого терракта, даря книжки «Дорога к счастью», делая ассисты, ну и вообще, что мог. Тем временем, Московское начальство обеспокоилось слишком медленными темпами нашего расширения и устроило серьезное расследование деятельности Фонда в Санкт-Петербурге (по большому счету, единственном месте в России, после Москвы, где, худо-бедно, он существовал официально). В начале ноября Аршинова Любовь и исправившийся преступник Виталий — новый ИД «Дороги к счастью» СНГ (раньше им была измотанная девушка из Морской организации), пригласили меня на встречу по очень важному делу. За чаем в блинной на Лиговке мне предложили пост еще не вернувшегося из саентологической командировки прежнего руководителя. Столь скорое решение о снятии Семена с должности было продиктовано тем, что за два года под его началом Питерский фонд не взял тенденцию «нормально» развиваться и, кроме того, как показала проверка, Президент что-то напортачил в финансовой отчетности. Не предаваясь пустословию, предложенный чин я сразу отверг, подробно обосновав свой отказ тем фактом, что не саентологам на руководящей должности делать нечего, а быть им я больше не хочу. Любовь и Виталий, учтиво давая друг другу высказаться, попытались опровергнуть мое утверждение, тем не менее, признавая, что сделать этику все-таки придется, но, слово за слово, увели разговор в другое русло и к больной теме так и не вернулись. В конце наших переговоров я пожертвовал последние имевшиеся у меня полсотни книг для какого-то детского дома и мы расстались.

Вернувшись из Беслана, Семен сообщил, что его отстранили от дел. Причем, насколько я понял, сделали это грубо, без объяснений, объявив, что «он больше не имеет права заниматься этой деятельностью». Лишь через неделю Семен позвонил и «похвастался» выписанными низкими состояниями и тем, что может продолжать помощь в качестве добровольца. Я, как смог, подбодрил его, и посоветовал не унывать. На этом мое сотрудничество с Фондом прервалось.

Через неделю у меня состоялся телефонный разговор с Мусатовой Аллой — одной из учредителей, которую назначили временно исполнять обязанности Исполнительного директора вместо Семена. Она, разумеется, была саентологом, как и ее муж — Влад, который вскоре засветился как «Легионер» в большом спонсорском проекте «Наш дом» по покупке нового здания для доморощенного «Сент-Хилла». Когда речь зашла про Семена, то она сказала, что он совершил много действий, которые можно квалифицировать, как тяжкие преступления в соответствии со стандартами саентологической этики. Я ответил, что изначально считал Фонд независимой и нерелигиозной организацией. На этом Алла вежливо меня остановила, возразив, что так оно и есть, а Семена направили туда лишь потому, что он «находился на линиях» саентологического Центра (получал там услуги). Я поделился, как дважды мне предлагали стать ИД, оба раза заявляя о необходимости регулировать этику в случае моего согласия, и добавил, что усматриваю в этом дискриминацию по религиозному признаку. Алла замялась, пообещав в кратчайшие сроки провести собственное расследование вопроса, а я — что, если ей удастся разоблачить руководство, выявив фиктивность условий по сотрудничеству с Церковью, продолжу помогать Фонду. После этого Алла надолго пропала.

Из Москвы пришел большой конверт, от некой Облицовой Ани, которая дотошно перепроверяла мой заочный курс по стопроцентно-стандартной технологии ЛРХ. В конверте находился красивый сертификат, подтверждающий успешное завершение, но вешать его на стенку оказалось глупо, поскольку выписали его на имя Кондрашова АЛЕКСАНДРА (хотя в тетрадках с моими работами, двух Аниных письмах и на конверте я всегда был Алексеем)!

История с возвращением двенадцати тысяч, внесенных мною за программу «Очищение», в действительности, имела продолжение. Дело в том, что при переводе денег на книжный счет покупка и последующее самостоятельное изучение трудов Рона Хаббарда планировались мною только в самом начале. Немного позже желание урвать личные блага стало меркнуть в свете добродетелей (откровенно говоря, мне