деда были некоторые документы – узко семейного содержания. Должны были быть… Хотя, когда я с ним общался – мне часто казалось, что он вообще не подозревает об их существовании…Я считал что он просто старый маразматик и это результат ухудшившейся к старости памяти, или его патологически неприязненного отношения ко мне…
Прошкин уже хотел ляпнуть, как слышал разговор о том, что Баев законный ребенок, и документы об этом действительно где-то есть. Но воздержался – поди, теперь пойми, кто разговаривал? Дважды подмененный фон Штерн и какой-то бородатый мужик, который даже собственного имени – отчества не знает! Что в том разговоре было правдой, а что ложью кто разберется? Прежде чем делиться своими знаниями Прошкин решил уточнить:
– Но если фон Штерна подменили еще тогда, зачем же его было менять еще раз? Тем более устранять? Ведь он колоритный дедок – высокий, худой, язык китайский знает, крепкий вполне -похожего еще попробуй найти…
Баев развел руками и с надеждой воззрился на Корнева.
Корнев откашлялся и начал поучать своих молодых коллег:
– Тут знаете, Пинкертоном быть не требуется чтобы понять. У фон Штерна что имелось? Золото? Бриллианты? – которые любой урка сможет сдать в Торгсин, продать знакомой скупщице или просадить в картишки? Нет – какие-то раритеты, которые оценить может узкий круг ученых, а купить – так и еще более узкий. Купят такой раритет у случайного человека, даже если он знает, кому предложить? Да ни в жизни! А у самого владельца конечно купят, даже не задумываясь. Вот подставное лицо, выдавая себя за фон Штерна и должно было эти ценности спокойно и размеренно реализовать…
Баев расстегнул верхнюю пуговичку на гимнастерке, открыл окно и несколько раз глубоко вздохнул, потом снова обратился к Корневу, практически повторив вопрос Прошкина:
– Я не буду спорить с этой версией. Она выглядит вполне логично. Просто хочу понять – если это так, зачем было того, подставного персонажа топить и заменять еще раз?
Корнев, то ли от жары, то ли за неимением удовлетворительного ответа, вытер своим клетчатым платком вспотевший лоб:
– Надо осмотреть жилище вашего покойного родственника. И выяснить на месте. Возможно, мы сможем сделать окончательные выводы, опираясь на то, какие ценности были похищены, а может, найдем ваши драгоценные документы – или что там вы ищите…
Баев пожал плечами – то ли соглашаясь, то ли просто недоумевая, отвернулся от окна, и сообщил, растеряно улыбнувшись:
– Субботский приехал.
Прошкин радостно кинулся к окну – действительно из казенного автомобиля вытаскивал скромные пожитки Лешка Субботский и еще какой-то человек – высокий, худой и рано полысевший, с небольшими аккуратными усиками.
Корнев тоже заулыбался, готовясь продемонстрировать хозяйское радушие, дал секретарше указание приготовить чай «в широком смысле», и послал дежурного по зданию отыскать Ульхта – как никак «бледный» продолжал быть официальным руководителем группы.
10.
– Вот и мы! Со мной товарищи Корнев и Прошкин знакомы, потому возьму на себя смелость представить товарища Борменталя, – весело улыбающийся Субботский решительно ткнул большим пальцем в высокого и лысого гражданина с усиками.
– Генриха Францевича? – спросил Прошкин, не понимая, что же происходит.
– Ивана Арнольдовича? – вмешался Баев, собирая со стола свои почти просохшие белые платки.
– Специалиста по культам и ритуалам? – поморщился от предвкушения скандала Корнев.
Гражданин с усиками вздохнул, извлек из внутреннего кармана и протянул Корневу паспорт, еще какие-то документы:
– Георгий Владимирович. Профессор кафедры психиатрии Петербургского… точнее Ленинградского медицинского института. Специалист по культам и ритуалам у нас товарищ Субботский.
Корнев бегло просмотрел документы, и обратился к вновь прибывшим:
– Вы товарищи перекусите пока, отдохните – а мы завершим производственное совещание…И едва гости закрыли дверь рявкнул в трубку внутреннего телефон:
– Где Ульхт? Ищите – что б через три минуты передо мной стоял! Все.
Потом Корнев сунул Баеву документы Борменталя и с громким стуком поставил перед ним «вертушку» – телефон правительственной связи. Баев понял намек с поразившей Прошкина быстротой. Снял трубки и затараторил:
– Два десять. Узнавать уже пора…Да он самый – Александр Дмитриевич. Сергей Никифорович, здравствуйте, да Саша, – Прошкин догадался, что Баев беседует не с кем иным, как с товарищем Кругловым – начальником отдела кадров всего НКВД, совершенно как с каким-нибудь близким родственником или приятелем, – Нет, что вы – я уже нормально чувствую себя, да спокоен за выяснение обстоятельств, товарищ Корнев очень компетентный руководитель, да, да, спасибо. Работой доволен – но люди! Прескверные, вы правы – где теперь нормальных-то взять? Один Борменталь это чего стоит с мерзкой бороденкой…Как с усами? Что, прямо на столе лежит его личное дело? Да, уже тут. Быстро доехал – раз вчера только командировали. Наверно даже побриться не успел. Вы мне его имя-отчество не подскажите? Георгий Владимирович? Такое не запоминающееся. Нет, вашему авторитету вполне доверяю. Да, конечно – со спокойной душей идите в отпуск. Да присмотрю, чтобы без кумовства, неужели прямо у него на курсе учились? Да и товарищ Корнев кумовства не допустит, он такой строгий руководитель, – мало ли кто у кого учился. А далеко едите Сергей Никифорович? В Пятигорск, – да там очень хороший санаторий, если Глеб Романович Щегловский – их старший лечащий врач – еще работает смело к нему обращайтесь, очень грамотный доктор, да сейчас расскажу, – и Баев принялся живописать прелести пятигорских оздоровительных процедур, диктовать названия источников, пояснять сравнительные достоинства тамошних врачей, иллюстрируя рассказ примерами болезней и исцелений, как самого Деева так и других авторитетных военачальников и партийцев. Должно быть, товарищ Круглов к концу этого диалога уже совершенно забыл, о чем говорил с ним Саша минуту назад.
Изложить суть диалога Корневу Баев уже не успел – впрочем, и так было понятно – что нынешний усатый доктор – Борменталь как раз и есть подлинный. А откуда возник его предшественник, следует еще выяснить…В кабинет постучал, и робко засунул бритую голову дежурный по зданию – сержант Вяткин.