на всей поверхности земного шара могла бы в одну минуту так разбушеваться, чтобы затопить вершины высочайших гор.

— Наука, с вашего позволения, знает силы, способные поднять воду на весьма большую высоту.

— Подумай, Ада, — поддержал Дембицкого Сольский, — ведь и теперь случаются страшные наводнения, а от вулканических взрывов проваливаются огромные территории.

— Это незначительные явления, — сказал Дембицкий. — В природе существуют силы, которые могут вызвать почти такой же потоп, какой описан в библии.

В эту минуту в гостиной послышался шорох, и на веранду вышла Мадзя. На ее кротком лице было все то же робкое и недоверчивое выражение, которое вот уже несколько дней тревожило Сольских.

— Ты с заседания? — спросила Ада.

— Да.

— Они, верно, сердятся на меня, что я не прихожу?

— Напротив, вспоминают о тебе с благодарностью.

— Что это, Мадзенька? Как ты отвечаешь? Почему не садишься? — вскричала панна Сольская. Она расцеловала подругу, усадила ее на стул рядом с братом и стала приготовлять для нее чай.

Мадзю, казалось, стесняло близкое соседство Сольского, она поминутно опускала свои длинные ресницы, словно свет резал ей глаза. Сольский тоже был взволнован и, чтобы скрыть это, заговорил с нею.

— Знаете, чем мы тут развлекаемся? Ада спорит с паном Дембицким, что выше: библейские легенды или спиритические откровения?

— Ох, уж этот мне спиритизм! — сказала Мадзя.

— Как? — воскликнул Сольский. — Вы не верите в спиритизм?

Мадзя робко пожала плечами.

— Во что теперь можно верить? — прошептала она. И тут же испугалась, как бы Сольские не приняли это за намек.

«Господи, — подумала она, — как мне здесь нехорошо! Как мне не хочется здесь жить!»

Ее чуткое ухо сразу уловило неестественные нотки в голосе Сольского, который был смущен ее присутствием, но старался держаться, как обычно.

Дембицкий заметил, что между этими тремя, расположенными друг к другу людьми назревает какой-то разлад.

— Панна Ада не верит в возможность всемирного потопа, — сказал он, воспользовавшись минутным молчанием, — а я утверждаю, что есть силы, способные его вызвать.

Мадзя вздрогнула.

— Тебе холодно? Может, тебе дать шаль, а не то перейдем в комнату? — заботливо спросила Ада.

— Нет, дорогая. Вечер теплый. Это смерть заглянула мне в глаза.

— Может быть, вам неприятно слушать о потопе? — спросил Дембицкий.

— Что вы, это такая интересная тема, — сказала Мадзя.

— Впрочем, случай, о котором я расскажу, может произойти раз в триста тридцать миллиардов лет! Наша земля наверняка его не дождется, тем более, что подобная катастрофа, по-видимому, уже постигла ее однажды во времена Ноя. В природе неожиданности не повторяются.

— Да объясните же нам наконец, какая сила может поднять моря до горных вершин! — смеясь, воскликнула Ада.

Дембицкий поднял руку, указывая на темно-синее небо, нависшее над силуэтами деревьев.

— Эта сила могла бы прийти оттуда, — сказал он.

У девушек мороз пробежал по коже. Сольский, подняв голову, смотрел на Северную Корону, стоявшую над верандой.

— Представьте себе, — продолжал Дембицкий, — что в один прекрасный день газеты сообщают следующее: «На днях астроном имярек заметил в созвездии Тельца, недалеко от солнца, новое небесное тело, которое он принял за планету. В настоящее время наблюдения прекращены, так как новое светило скрылось за солнечным диском». А недели через две, когда все уже забыли об этом открытии, телеграф сообщает о нем более подробно. Новое небесное тело — это комета, или скорее гигантский метеор размером с земной шар, а то и больше; находясь вне орбиты Юпитера, оно быстро приближается к солнцу по прямой. И самое главное: путь этого тела, по-видимому, лежит в плоскости эклиптики. Его уже можно видеть невооруженным глазом за час до восхода солнца. Толпа относится к этому известию равнодушно, однако уже первое сообщение привлекает внимание астрономов, а второе будит тревогу и у людей, немного сведущих в астрономии. Если этот метеор, говорят они, несется к солнцу по плоскости эклиптики, то он непременно пересечет орбиту земного шара. Когда же это произойдет? Если комета, вернее метеор, пересечет орбиту земли до декабря или после декабря, мы сможем спокойно любоваться необычным зрелищем. Но, если это случится в декабре, нам грозит нечто ужасное. Ведь может произойти столкновение двух огромных масс, которые мчатся навстречу друг другу со скоростью тридцать верст в секунду. Совершенно ясно, что тогда обе массы превратятся в гигантский огненный клубок. Излишне говорить, что в последующие недели появляется множество статей и брошюр о том, в какой именно день метеор пересечет земную орбиту. Авторы, разумеется, уверяют, что о столкновении земли с этим неизвестно откуда взявшимся странником не может быть и речи, хотя всем уже известно, что пересечение земной орбиты произойдет в декабре. Оптимисты заявляют, что земля в этот миг окажется на расстоянии десяти миллионов миль от небесного странника, а пессимисты допускают, что расстояние составит всего один миллион миль. «Но и в этом случае, — пишут пессимисты, — мы увидим только звездочку в несколько раз больше Юпитера, быстро передвигающуюся по небу с запада на восток». «Ну, это еще терпимо!» — говорит публика и переходит к повседневным делам. Однако людей, более сообразительных, удивляет то обстоятельство, что астрономы в этом споре не принимают участия, а в обсерваториях творятся странные дела. Вычислители все время ошибаются в расчетах: им почему-то никак не удается точно определить скорость движения нового небесного тела. В конце концов — и от публики это уже скрывают — один из астрономов вешается, другой принимает яд, третий пускает себе пулю в лоб. Когда начинают проверять их вычисления, обнаруживается, что все они пришли к одному выводу: если метеор движется со скоростью тридцать километров двести пятьдесят метров в секунду, он непременно столкнется с землей. Под конец правительства цивилизованных стран запрещают писать о зловещем явлении, ибо от страха многие начинают сходить с ума. Публикуются лишь сообщения астрономов о том, что в середине декабря ночью покажется небесное тело, похожее на полную луну, которое в течение нескольких часов будет немного увеличиваться, но перед восходом солнца скроется из виду. И это чистейшая правда. Но астрономы, написавшие это сообщение, не зная точно скорости метеора, не могут вычислить, каких именно размеров достигнет эта временная луна, иными словами, на каком расстоянии пройдет она мимо земли. С июня по сентябрь новое светило перемещается в созвездие Близнецов и, восходя после полуночи, сравнивается по величине с Марсом. В октябре оно уже такое, как Сатурн, а в ноябре еще уступает в яркости Юпитеру. Восходит оно уже до полуночи и, медленно, но неуклонно увеличиваясь, приближается к созвездию Рака. В эту пору небесный пришелец уже начинает оказывать влияние на землю; правда, не на ее моря или атмосферу, а на вершины земной жизни, иначе говоря, на верхушки цивилизованного общества. Европейский крестьянин, рабочий или средний горожанин хоть и слышат краем уха о новом небесном явлении, но все они поглощены вечной заботой о хлебе, одежде и топливе, и им не до кометы. Краснокожие в Америке, китайцы, индийцы и, наконец, различные племена негров не обращают внимания на небольшую звездочку, принимая ее за одну из планет, которые то светят на небосводе, то исчезают и появляются вновь в другом созвездии. Иначе обстоит дело с просвещенными, нервными кругами европейского общества. У них хватает ума понять надвигающуюся опасность, но они не могут победить свой страх, ибо лишены веры. Все шутят по поводу близящегося конца света, расхватывают карикатуры, бегают на фарсы и оперетты, написанные на тему о светопреставлении, но все помыслы, все речи устремлены только к комете, и с каждым днем усиливается отчаяние. При мерцании зловещей звезды люди видят пустоту своей жизни и ничтожество своих верований. У гениев, соединяющих океаны и прокладывающих туннели в горах, опускаются руки: вся их мудрость, все их машины бессильны ускорить движение земли или замедлить приближение кометы. Охвачены страхом биржевые воротилы, — им объяснили, что в час грядущей катастрофы миллиарды защитят их не больше, чем лохмотья бедняка. Отчаяние овладевает философами, которые учат, что человечество единственный наш бог; теперь они