он мог меня трахнуть, и он это сделал. Я могла видеть, как он входит и выходит из меня, и от одного только этого зрелища я снова тонула. Без его губ на моих крики стали громкими и прерывистыми.

Его голос был хриплым, поскольку ему приходилось держать ритм:

— Давай, Анита, давай же.

Мне потребовалось время, чтобы приглушить удовольствие и вслушаться в его слова, попытаться понять их смысл.

— Что? — спросила я.

— Накорми ardeur, Анита. Сделай это перед тем, как я кончу.

Я заморгала, глядя на него, и что-то наверное отразилось на моем лице, потому что он рассмеялся восхитительным мужским смехом, счастливым, очень ему свойственным.

— Ты забыла, ты забыла про ardeur.

Мне удалось кивнуть.

— Значит, я хорошо сделал свою работу, — сказал он, задыхаясь, — то теперь давай, потому что я почти…

Его тело вздрогнуло над моим, глаза закатились, и он стал терять ритм.

— Давай же, сейчас!

У меня почти не осталось сил достаточно сконцентрироваться и найти в себе эту метафизическую сущность, дабы выпустить ее. Но прошло мгновение, ощущение его тела, плеч, рук, груди, и я отыскала ardeur и выпустила его. Он вырвался из меня, как почти видимая волна. Тело Джейсона среагировало на него, как на удар. Он вскрикнул надо мной, его тело втолкнулось в меня в последний раз, и я почувствовала, что он тоже кончил. Отпустив контроль над ним, прекратив сопротивляться, я предложила ardeur напитаться той частью меня, которая получила удовольствие. Он питался ощущением тела, рук, давящих на мои, солоноватым вкусом кожи, который я слизывала с его груди, немного приподнявшись. Я питалась толчками его тела внутри моего, не один раз, а два, три. Я заставляла его, сжимаясь вокруг него, пульсируя вместе с каждым новым движением. Я чувствовала его, слизывая последнюю каплю солоноватого пота с его твердого соска.

Он на мгновение приподнялся, так что волосы слегка двинулись в такт наклону головы. Его плечи вздрогнули, и он наконец лег на меня. Он отпустил мои руки, его лицо лежало рядом с моим на подушке. Он был все еще во мне, но оба мы кончили. Мы лежали уже без тени секса, пытаясь отдышаться, позволяя своим телам вновь научиться двигаться.

Он поцеловал меня в щеку, и я повернулась с усилием, так чтобы он мог дотянуться до моих губ. Это был нежный, потаенный поцелуй, и я клянусь, что могла бы ощутить его пульс у себя во рту.

— Ты мне нравишься, — сказал он, стараясь спрятать улыбку.

Это заставило меня рассмеяться, а его вздрогнуть и скорчиться.

— Нет, о Боже, пожалуйста.

Он дошел до того состояния, что просто не мог больше. Расслабленный.

Я вернула поцелуй и сказала:

— Ты мне тоже нравишься.

Когда любовь не значится в меню, не так уж плохо ее осознавать и признавать.

Секс был настолько хорош, что не пришлось спрашивать разрешения полежать в обнимку после него, так что мы просто заснули. Мы провалились в тот глубокий, изнуряющий, не дающий отдыха сон, который бывает только после долгого и сильного секса, и что удивительно, пережитый день уходит на второй план. И вы можете, наконец, расслабиться в объятиях любимого, в ощущении его кожи и его тела.

Я проснулась с Джейсоном, мы сплелись руками и ногами, тела почти соединились в круговороте пота, секса и других жидкостей.

Он издал мягкий тихий звук, напоминающий смех, но не совсем такой. Звук из тех легких, довольных шумов, у которых нет названия, нет описания в словаре, один из тех звуков, которые так часто говорят нам о большем, чем просто слова, объясняя, насколько мы счастливы.

Он повернул голову ровно настолько, чтобы увидеть меня, улыбнулся, и его взгляд наполнился той мягкостью, почти смехом. Я подвинула голову к нему, не отрывая от подушки, он тоже повернулся, так что наши губы встретились где-то по центру, а тела все еще оставались переплетенными.

Джейсон отодвинулся ровно настолько, чтобы взглянуть на мое лицо, которое лежало рядом с его на все той же подушке.

— Это было удивительно.

Я улыбнулась.

— Да. — Я отвела взгляд от его лица и увидела следы ногтей на его плечах. Я поднялась, чтобы лучше их рассмотреть, и увидела следы и на спине тоже. — Боже, Джейсон, прости меня.

— Это комплимент, — отозвался он, лениво улыбаясь.

Я положила голову обратно на подушку, потому что любое движение, казалось, требовало слишком больших усилий.

— Именно поэтому, ты и держал меня за запястья.

— Да, — подтвердил он, усмехаясь, — я люблю, когда ты со мной вот так теряешь контроль, но сегодня я был не в настроении для подобных игр.

Я снова приподнялась и увидела, что следы идут не только по его плечам, они спускались от шеи вниз. Их было не много, но они были покрыты запекшейся кровью. Я скривилась.

— Мне так жаль.

Он покачал головой и подвинулся на подушке поближе ко мне, так что наши лица снова соприкоснулись, когда я опустилась.

— Никогда не извиняйся после секса со мной, Анита. Мне нравится то, как ты мной наслаждаешься.

Я поцеловала его в лоб, потому что он был ко мне ближе.

— Я знаю, что многие тобой наслаждаются.

— Наслаждались, — поправил он, — но не теперь.

Я погладила его по плечу.

— Она и правда влезла тебе в голову?

— Ты о Перди? — переспросил он. Он слегка шевельнулся, все еще оставаясь рядом.

— Да.

— Она сказала, что любит меня, но еще она сказала, что то, что я хотел бы с ней сделать, это неправильно, извращенно.

— Т. е. она почти назвала тебя извращенцем? — Спросила я и снова поцеловала его в лоб.

— Нет, — ответил он.

— Но ведь речь именно об этом.

— Она говорила о зле.

Это заставило меня остановиться, все еще касаясь его губами.

— Зло? — переспросила я.

— Да.

— Что, черт возьми, она подразумевает под злом?

Он напрягся возле меня и посмотрел на дверь.

— У нас за дверью люди. И один из них много выпил.

— Ты чувствуешь запах, — догадалась я.

Он кивнул, все еще разглядывая дверь. Я тут же нащупала пистолет на ночном столике. Это могли быть и просто загулявшие весельчаки, шедшие в свой номер.

Тут в нашу дверь забарабанили, и послышались женские крики:

— Кит, я знаю, что ты там, ублюдок! Открой дверь, кабель!