мере к ним отношение другое.

Рука Джейсона была немного теплее моей, но не потной, просто нервы. Он ликантроп, что означает, что любой стресс мог привести к изменениям. Он умел контролировать себя, по-настоящему, но температура тела от нервов повышалась. Это был плохой знак.

Впервые я задалась вопросом, что случиться, если Джейсон перекинется прямо на глазах своих родных. Конечно же они были в курсе, что он оборотень. Или нет?

Журналисты точно узнают, как только доберутся до Интернет страницы «Запретного плода». Там афишировались не только стандартные параметры, но и информация о том, что стриптизер вампир или ликантроп, и в какое животное последний может перекинуться прямо на сцене. Если журналисты достаточно заинтригованы всей этой историей, они уже в курсе.

Администратор разговаривала с Джейсоном, который не реагировал на нее, попросту не слушая. Я посмотрела на нее мимо него и сказала:

— Это так мило с вашей стороны, помочь ему повидаться с отцом.

— Любой друг губернатора — наш желанный гость, — ответила она и улыбнулась.

Джейсон заговорил голосом, достаточно грубым, чтобы обидеть.

— Мой отец не друг губернатора.

Женщина посмотрела на меня, потом на Петерсона.

— Но я думала…

— Губернатор предполагал, что сходство сына мистера Шуйлера с его собственными сыновьями может стать проблемой в связи с прессой, так что меньшее, что мы могли сделать — удостовериться, что последние дни своей жизни мистер Шуйлер проведет в спокойствии.

— Сходство невероятное, — заметила она. — Даже находясь рядом с вами, я готова поклясться, что вы один из сыновей губернатора.

— Джедедай был большим шалуном, — тихонько заметил Джейсон.

— Прошу прощения? — переспросила она.

Джейсон покачал головой.

— Ничего.

Я никогда не считала ведение светской беседы своим достоинством. Сколько еще будет ехать этот лифт?

— Джейсон не знал, что двойники в городе, так что пресса успела поймать нас еще без охраны. Со свадьбой все это переросло в настоящий кошмар. Не завидую настоящему Саммерленду, если вокруг него такое происходит постоянно.

— Положение ухудшилось, когда губернатор выдвинул свою кандидатуру на пост президента, — сказал помощник.

Петерсон посмотрел на него. Во взгляде ясно читалось «заткнись!». Помощник замолчал и приложил все усилия, чтобы стоять прямо, готовый в любой момент испариться. Это не просто, но он попытался.

— Конечно, конечно, — проговорила администратор.

Двери открылись, и мы приготовились выйти в больничный коридор. Как бы ни была хороша больница, она все равно остается просто больницей. Они выбрали приятный оттенок краски для стен, который радовал глаз, но запах все равно поражал — запах антисептика, под которым запахи болезней и смерти. Единственное место, где коридоры пахнут иначе, родильное отделение. Будто и у жизни, и у смерти есть свой запах. Вы не можете почувствовать отличие. Но обоняние его ощущает и подает сигнал в мозг, как не связанный с лифтами и президентскими выборами. В ту самую часть мозга, которая делала нас людьми и заставляла ходить прямо, а не в причудливой позе..

Джейсон внезапно остановился в холле. Его рука сжалась на моей. Я подумала, что если я ощущаю этот запах, он чувствует его в сто раз сильнее. Даже в человеческой форме оборотни чувствуют запахи, которые недоступны для восприятия обычного человека.

Администратор остановилась и повернулась к нам.

— Комната вашего отца в начале коридора. — Она двигалась так, будто старалась убежать от нас хоть куда-нибудь. Думаю, она работала здесь каждый день. Возможно, со временем к этому запаху привыкаешь.

Джейсон снова сжал мою руку, выдал мне облегченную версию своей улыбки и кивнул. Мы начали движение в ту сторону, куда она нам указала. Рука Джейсона становилась все горячее в моей руке.

В коридоре прямо перед окошком администратора появилась женщина. Она была одета в мягкий розовый костюм, светлые волосы были коротко подстрижены. Она была примерно нашего роста. Она повернулась в нашу сторону, и еще до того момента, как показалось ее лицо, я уже знала, что это мама Джейсона. Те же глаза, те же волосы, лицо было другим, более аккуратное, подбородок чуть более узкий, но свет в глазах был такой же, как у Джейсона. Но точно так же, как глаза на портрете внизу были заполнены неодобрением, ее глаза наполняло беспокойство.

Она увидела Джейсона, и ее лицо на мгновение осветилось. Ее взгляд перешел на меня, на лице отразилось сомнение, но потом он взяла себя в руки и улыбнулась нам, но в глазах все равно читался вопрос, действительно ли она поступает правильно? Надуюсь, его мама никогда не играла в покер, она бы в нем не преуспела.

Он отпустил мою руку ровно настолько, чтобы обнять ее. Она обняла его, запустил вокруг него руки, погладила по затылку. Она одернула его пиджак, разглаживая собравшиеся складки.

— Хорошо выглядишь, — сказала она.

Джейсон кивнул и отступил мне за спину. Я взяла его под руку.

— Это — Анита Блейк. Анита, это моя мама, Айрис.

Я пожала руку Айрис Шуйлер. Она была почти такого же размера, как и моя. Рукопожатие было просто контактом, будто она не умела пожимать руку.

— Как глупо с моей стороны, — сказала она и обняла меня. Я постаралась не быть слишком каменной в ее объятиях. Я не люблю, когда мне касаются незнакомые люди. А еще я задавалась вопросом, найдет ли она пистолет, но обнимала она меня так слабо, как пожимала руку. Это было по-настоящему неуклюжее объятие с обеих сторон. Я обняла ее и поняла, что костюм на ней болтается, будто она потеряла сильно в весе не так давно.

— Очень приятно с вами познакомиться, миссис Шуйлер, — сказала я, возвращаясь к Джейсону. В отличие от его матери я гораздо лучше умела лгать.

— Айрис, пожалуйста, зовите меня просто Айрис.

— Тогда вы просто обязаны называть меня Анитой, — ответила я.

— Анита, — согласилась она и снова дотронулась до меня, взяла за руку.

Мне удалось сохранить улыбку, но теперь она выглядела напряженной. Боже, была ли его семья одной из тех, что меня так раздражают? Семья Ричарда была именно такой. Я смирилась с тем фактом, что мама Ричарда обнимает меня, касается, но мне это никогда не начнет нравиться. С мужчинами было проще из-за норм морали. Но мать Ричарда и его сестра обе были любительницами прикосновений. Фу…

Джейсон запустил руку вокруг моей талии и притянул меня к себе. Либо он понял мое беспокойство, либо усилилось его собственное. В любом случае я не возражала. Джейсону можно было меня трогать.

Мать Джейсона взяла его свободную руку и повела нас в сторону палаты, из которой она только что вышла. Мне не нравилось, что она вела его за ручку, как маленького. Но я шла, во-первых: я и вправду была его подругой, во-вторых: ее муж умирает, так что, возможно, она и заработала право держать сына за руку.

Из палаты вышла женщина, волосы которой были почти такими же черными, как мои собственные. Она была высокой и широкоплечей, но скорее из-за широкой кости. Она носила джинсы и футболку с надписью. Увидев нас, она радостно завопила:

— Джейсон!