государства. Поэтому он так торопился после смерти Сталина, а может быть, и его торопили. Нам еще не все ясно, мы не все знаем, – может быть, его торопили, подталкивали на преступную деятельность. Но преступная деятельность этого предателя разгадана, хорошо понята и вовремя пресечена.
Берия при жизни товарища Сталина был нахален, груб, высокомерен, нагл, стремился всюду и везде показать свое превосходство перед другими, не считался с человеческим самолюбием и достоинством. Товарищ Зверев на меня смотрит и думает: правду я говорю. Сколько он ему говорил всяких мерзостей, гадостей. Нет ни одного товарища из тех, которые здесь присутствуют, из членов правительства, будет ли это бывший министр или теперешний, которому бы Берия не наговорил самых дерзких, самых наглых и ничем не вызываемых со стороны этого товарища гадостей, оскорблений, указывал бог знает на какие мерзости, ни с чем несообразные. Только бы обидеть, унизить человека. При этом он имел тех людей, которые ему были нужны, он их обхаживал. Всегда поэтому находились люди, которые с ним на день, на два были в хороших отношениях.
При всех этих своих особенных качествах Берия боялся Сталина, заискивал перед ним, должен прямо сказать, заискивал по-своему умело; нашептывал Сталину. И мы только по настроению товарища Сталина, когда встречались в деловой и неделовой обстановке, чувствовали, что сегодня на тебя «накапали».
Ворошилов. Он натравливал друг на друга людей, с которыми работал, создавал атмосферу нервозности. Такую линию на разобщение Берия проводил на протяжении всех лет своей работы. Особенно он распоясался в момент болезни и после смерти товарища Сталина. Сталин еще был жив, находился в бессознательном состоянии, а Берия начал действовать. Он во всем и постоянно первый, он все предлагает, он все предвидит, он все знает, он всеми командует. Так это было, товарищи?
Ворошилов. Мы были до последнего вздоха около Сталина, и он тут же себя показал, мол, имейте в виду, я тут. Им была указана кандидатура Георгия Максимилиановича Маленкова, но тут же он всякие подлости начал делать на наших глазах. Мы все признали товарища Маленкова как естественного и законного кандидата. Берия не смог себя назвать, и ждать нельзя было, что его кто-нибудь из нас назовет.
Второй акт – очистка авгиевых конюшен. Всем известно, что Берия на протяжении всей своей жизни или был непосредственно начальником МГБ, или шефствовал. И те мерзости, и та подлость в значительной мере есть.
Ворошилов. На это ведомство господин и рассчитывал. Кругом говорили: министр Берия, Берия обнаружил, Берия предложил, Берия – министр МВД и т. д., и в то же время он рассовывал там своих людей.
Ворошилов. Расставлял силы, полагая, что на этом он выиграет. Мне кажется, товарищи, что, невзирая на то, что этот человек хитрый и неумный, а ума у него настоящего, марксистского, обобщающего не было, и он этого государственного органа МВД раньше не знал и теперь не знал. потому что там наряду с мерзавцами, которые действительно творили грязное дело против правительства, большинство в МВД работало честных людей, людей хороших. на которых мы можем полностью рассчитывать.
Ворошилов. Хоть бы один написал письмо, где было бы сказано, что сделали вы с нашим великим вождем.
Ворошилов. Он рассчитывал, что он себя провозгласит, а потом постепенно подберется. На какие мерзости он был способен? Он был способен на все.
Спасибо товарищам, которые здесь сидят, что они его разоблачили. Я об этом узнал последним.
Маленков. Правильно.
Ворошилов. Вовремя мы его убрали. Не думайте, что один он исчез. А представьте себе. что в одно время могла бы исчезнуть головка правительства.
Ворошилов. Мы в такой международной обстановке живя, которая сейчас нас окружает, имея камуфлет
После смерти товарища Сталина задачи, вставшие перед нашей партией, государством, советским народом в целом, когда мы остались без Сталина, требовали, диктовали нам сохранение единства в наших рядах, монолитности и крепости. Каждый из нас берег как зеницу ока партию.
Объясняется это тем, что мы единство поставили, сговариваясь и не сговариваясь, каждый внутренне v тела нашего великого вождя переживал все это, мы понимали, что единство – это все, единство действий, путь, который нам указан великим Лениным и великим Сталиным, который мы должны во что бы то ни стало сохранить свободным для нашего движения вперед, – это наша священная и обязательная задача. А этот тип думал, что его не замечали. Этим объясняется, что он три месяца подвизался и кое-что навязал нам, даже то, что мы не хотели бы, но нам нужно было. Тут прямо я должен сказать это. Нам нужно было – пусть распоясывается дальше, и в конце концов мы увидим. И мы увидели, я уже сказал об этом. Нам по настоящему не была ясна его конечная цель, мы только на протяжении его действий увидели.
Наша задача, товарищи, сейчас состоит не только в том, чтобы заклеймить преступления Берия, во многом навредившего нашему делу, но также и в том, чтобы направить наши усилия на претворение в жизнь всех тех предначертаний, которые перед нами в свое время Сталин наметил вместе со всей нашей партией, перед теми задачами, которые v нас сегодня особенно выпирают. Здесь об этом говорил и товарищ Маленков, об этом говорили и другие товарищи, относительно того, что мы должны сейчас, очистившись от этой скверны, а это скверна (у русских людей очень много хороших поговорок, и одна поговорка в известной степени подходит здесь – нет худа без добра) – это большое худо, но добро будет не меньшее. В каком смысле? Мы теперь будем поосмотрительнее, поосторожнее, побдительнее и всяких мерзавцев скорее будем узнавать и на чистую воду выводить.
Это одна задача, но главная задача, которую мы должны теперь, сохраняя единство наших рядов, блюдя чистоту нашей партии, состоит в том, чтобы экономику и политику внутреннюю и международную мы делали по-настоящему.
