— Митрашу. Мелентий, с собой берешь сержанта Джабраилова, от третьей — Мелещенко и старшина Заварыч. От отдельных взводов представителем поедет лейтенант Арамов, — распорядился Подорожник.

Офицеры радостно зашумели, всем хотелось развеяться.

— Ну что ты будешь делать! Всегда так получается: как на полигоны, так командиры, а как к афганцам в гости отправляться, то одни замполиты. Нет, не могу я вам все на откуп отдать! Старшим группы поедет капитан Лонгинов. Семен Николаевич, будьте «американцем», построже там с ними.

— Куда же еще строже и что значит «американцем»? — удивился вслух Микола.

— Это образно и без комментариев. А ты, Мелещенко, вообще помалкивай, — оборвал его комбат. — Едешь случайно в этой компании, и радуйся молча, что командир роты дежурным по полку стоит. Не то сейчас Афоней Александровым тебя заменю!

— Мовчу, мовчу!

— Семен Николаевич, построение через полчаса, проверить внешний вид, чтоб подшиты, побриты, начищены были! Оружие не брать, разведрота на двух БМП сопровождает, едете на «Урале», а управление полка — в автобусе. Главное — не зевайте, не потеряйтесь!

Полк специального назначения размещался рядом с Кабулом, на выезде у дороги на Пагман. Неделю назад группа афганцев из тридцати-сорока человек этого полка болталась с экскурсией по нашим казармам, по парку. Посмотрели фильм в клубе, послушали речь командира и замполита. Скромный обед в столовой завершил это дежурное мероприятие. Теперь ответный визит.

Машины медленно вползали на гору по дорожному серпантину и остановились перед широкими воротами высокого каменного забора. Афганцы высыпали навстречу и радостно обнимались с нашим начальством. Мы выстроились в узком, мощеном булыжником дворике. Толпа собралась довольно приличная. Командир, его замы, начальники служб, весь политаппарат в полном составе, тыловики. Но когда мы воевали вместе с афганцами, то всех этих штабных никто не видел.

Лонгинов, как старый приятель, обнялся со знакомым нам комбатом.

— Абдулло! О, ты настоящий командир! Друг!

— А, командор, салам, здравствуй! — похлопал афганец после дружеских обниманий по плечу и меня.

— А, доктор! — улыбаясь, пожал он руку Степану. — О, сарбозы! — и спецназовец принялся на своем языке быстро и радостно болтать с Зибоевым и Мурзаиловым. Братья-мусульмане сияли от счастья.

— Командор спрашивает про ротного Кавуна и высокого офицера — про Грошикова, — перевел вопросы Зибоев.

— Скажи ему: они домой уехали, война для них закончилась, с женами отдыхают, живы и здоровы!

— Говорит, что рад за командоров, просит всем передавать от него привет.

— Обязательно передам при встрече. Горячий, пламенный привет, — ухмыльнулся я.

Нас принялись водить по казармам, медпункту, автопарку, спортплощадке. Очень все убого: минимум рассыпающейся мебели, застиранное постельное белье, рваные одеяла, старые автомобили — намного хуже и беднее, чем у нас. В заключение прошел митинг, на котором каждому вручили по наручным электронным часам, а управленцам еще и по сервизу. Вот это да! Хорошо-то как, не даром потеряно время. Экскурсия с элементами восточной экзотики, да еще с материальной выгодой.

Их командир полка долго обнимал нашего, они расцеловались, и афганец вручил Филатову магнитофон. Иван Васильевич даже растерялся в первую минуту.

— Это подарок полку?

— Нэт, нэт, это лично вам, моему хорошему советскому другу! Бакшиш (подарок)!

«Иван Грозный» обхватил своими «медвежьими лапами» маленького полковника, и тот исчез в крепких объятиях. Как говорится, едва не убил очередного собственного сына. «Кэп» задумчиво и смущенно почесал затылок (мы афганцам в знак дружбы на всех подарили только самовар и гитару) и, сняв с себя бушлат, одел на афганца и трижды, расчувствовавшись, расцеловал. Пуштун-полковник смущенно покраснел и объявил о начале банкета.

Давненько я так вкусно не ел. Меню достойное запросов гурмана! Плов и мясо, мясо, мясо (все блюда из него различного вкуса и приготовления), а также зелень, овощи, фрукты, немного водки. Полковые начальники ушли в банкетный зал, остальные офицеры сели за стол с афганскими командирами. Солдат и сержантов увели к афганским «сарбосам».

Вот так: сыт, пьян и нос в табаке. Хорошо дружить, замечательная штука — братство по оружию! А еще лучше, если такие встречи будут чаще!

В машине я подозрительно посмотрел на раскрасневшегося Томилина.

— Степан, ты что это цветешь? В чем дело?

— А вы шо думали, товарищ лейтенант, водки тильки вам нальют? В нас, солдатах, афганцы людей увидели, по пол-литра на двоих выделили. Не зря я их перевязывал, отблагодарили, обезьяны бабайские!

— Парни, а пойдемте, мороженое поедим. Замполит в кафешке недавно был, знает, где она находится, экскурсию организует. Почти год не лакомился, — предложил Острогин. Он уже третий час мучился, заполняя документацию, и заметно утомился. — Надоело все это бумаготворчество, хочется чего- нибудь такого… Эдакого…

— Эх, вспомним детство золотое! — восторженно пискнул Ветишин.

— Могу вас обрадовать. Сегодня Митрашу везет в штаб армии какие-то бумаги, можем с ним туда доехать, а обратно, кому как повезет, — предложил я.

— Вот это замполит! Вот это друг! Вник в нужды и чаяния коллектива, — воскликнул Острога.

— А как быть с бойцами? — поинтересовался Игорь. — Кто в роте остается?

— Бойцов вечером ведет в кино старшина, я с ними договорюсь, а потом Бодунов присмотрит до вечерней проверки. Только как быть с Грымовым? — задумчиво начал рассуждать я.

— Если не желаешь, чтобы заложили, вовлеки человека в авантюру! — философски произнес Марасканов.

— Вот голова! Правильно, так и поступим. Он хоть и гнус, но такой же человек, как и мы. Может быть, позже исправится, когда с небес опустят, — воскликнул я.

— А кто же его вернет в люди-человеки? — вздохнул Ветишин.

— Сбитнев! Вернется и поставит на место, как миленького! — многообещающе произнес я.

Мелентий выгрузил нас возле кафе. Нам повезло, что не пришлось полчаса плестись пешком по дороге, а проехали в машине с ветерком.

— Через час забрать или вы надолго?

— Не жди, уезжай, — ответил я легкомысленно.

— Ну и ладненько. И он умчался дальше на дребезжащем санитарном «уазике» по каким-то своим делам.

Кафе оказалось переполненным. Мы потолкались у входа, огляделись и перебрались к барной стойке. В просторном помещении в военной форме не было никого, кроме нас. И женщины, и мужчины — все либо в спортивных костюмах, либо в «джинсе».

Красивая молоденькая буфетчица поинтересовалась насмешливо:

— Ребята, вас каким ветром занесло и откуда?

— Мы ваши соседи, из восьмидесятого, заскучали по мирной жизни, захотелось женского тепла и ласки, — весело, глядя ей в голубые глаза, произнес Острогин. — Решили кутнуть, да и народ, как погляжу, для разгула, разврата собран.

— Думаю, что вы сегодня вечер закончите в комендатуре, — улыбнулась девушка.

— Это почему же? — поинтересовался я. — Мы ребята тихие, спокойные.

— А потому, что вот-вот придет патруль и вас всех заберет.

— А мы не дадимся, — усмехнулся Грымов.