— Тебе не кажется, милый, что гномы давненько не приходили к нам в замок Тэнтинель? — сказала Белоснежка. — Меня это тревожит. Вчера я допоздна сидела у окна, всё ждала, не покажутся ли на дороге их разноцветные фонарики. Но нет…

— Радость моя, — предложил принц Теодор, — если хочешь, сходим на полянку к их домику. Сейчас они спят, не стоит их тревожить. Пусть себе отдыхают. Но мы оставим письмецо на половичке возле двери. Вот увидишь, вечером они придут к нам в замок.

— Как хорошо ты придумал! — обрадовалась Белоснежка. — Пойдём прямо сейчас. Погода — прелесть! Солнышко светит так ясно!

Тут из цветов на дорожку вылез толстенький мышонок. Он жевал сладкую коврижку.

— Фу, Белоснежка, какая ты стала гордая! — с обидой проговорил мышонок. Он почесал животик и стряхнул с усов капельки росы. — Гордая и надменная. Тебе даже в голову не пришло пригласить бедного мышонка Обжоркина с собой. А ведь я, между прочим, тоже беспокоюсь. Всю ночь ворочался, не мог уснуть.

— Что ты, милый Обжоркин, — Белоснежка наклонилась к мышонку. — Я и не думала тебя обидеть. Если хочешь идти с нами — идём! Я могу посадить тебя к себе в карман, тогда у тебя не устанут лапки.

— Ну, так и быть, — милостиво согласился Обжоркин.

Итак, все они отправились в путь через лес Грюневельт по знакомой зелёной тропинке…

Нет слов, чтобы описать ужас и отчаяние Белоснежки, когда она увидела окаменевших гномов.

Она крепко обняла гнома Умника-Разумника, поцеловала в лоб гнома Малыша. Но всё напрасно. Гномы стояли холодные и неподвижные.

Мышонок Обжоркин рыдал так, что карман Белоснежки промок насквозь.

На поляну прискакала белка госпожа Пушистый Хвост, давняя подружка гномов. Она уселась на крыше маленького домика. Тук-тук-тук! — Стучали её слёзы о красную черепицу. В знак печали она вырвала десять волосков из своего пушистого хвоста.

Мышонок выскочил из кармана Белоснежки и в отчаянии обхватил лапками ногу гнома Малыша.

Среди цветов порхали крошки-эльфы. Крылья их блестели, как золотое кружево. Они горько плакали, пролетая над гномами. И сейчас же улетали, беспечно смеясь. Тут уж ничего не поделаешь, эльфы не умеют долго печалиться.

На плечо Белоснежки опустился малютка-эльф с голубыми кудрями.

— Какой толк грустить, если не можешь помочь? — сказал эльф и, сверкнув крылышками, улетел.

— Вот уж истинная правда! — тихонько хихикнула летучая мышь Матильда, прячась в кустах орешника. — Никому не под силу тягаться с королевой Моргандой.

— Боже, о нет, нет! — в отчаянии воскликнула Белоснежка. Она откинула отяжелевшие от слёз волосы. — Я отправлюсь к фее Серебряного Озера! Она пожалеет несчастных гномов и, может быть, даст мне мудрый совет.

— Белоснежка, Золотое Сердечко! — Принц Теодор с нежностью прижал к себе Белоснежку. — Ты хорошо решила. Не будем терять надежду!

— Опять заботы и тревоги, — недовольно проворчала летучая мышь Матильда. — Ишь, что придумали! Полечу-ка я вслед за ними и разузнаю, какой совет даст им эта мокрая фея, которая вечно сидит в своём серебряном дворце на дне озера. А потом всё доложу своей госпоже…

С грустью выслушал старый король Унгер то, что поведали ему Белоснежка и принц Теодор.

— Милая дочурка, — сказал старый король. — Думаю, всё это козни злой королевы Морганды. Ведь это она чуть не погубила тебя, моё сокровище. Поднесла отравленное яблоко… Нет, нет, лучше не вспоминать…

Король Унгер побледнел и без сил опустился в кресло.

— Что ж, дети мои, отправляйтесь к фее Серебряного Озера. Когда-то, уж не помню когда, так давно это было, я спас её от злого чародея — короля Торпа. Он хотел завладеть её чудесным серебряным дворцом. В час прощания фея подарила мне клубок серебряных ниток…

Старый король со вздохом достал из резного ларца клубок ниток, тонких, как лунный луч.

На дворе конюхи уже седлали коней. Белого, как облачко, коня для принцессы и стройного вороного скакуна для принца Теодора.

Белоснежка бросила клубок на землю, и он, сверкая и блестя, покатился по дороге. Потом свернул на лесную тропинку, с камешка на камешек и вот уже перебрался через ручей, обогнул упавшее дерево и дальше, дальше…

Белоснежка и принц Теодор не сводили с него глаз и, конечно, не заметили, что за ними, как чёрная тень, скользит летучая мышь Матильда.

Наконец клубок размотался до конца.

Перед ними расстилалось озеро невиданной красоты. Лучи солнца проходили сквозь воду, будто это было тонкое стекло. Глубоко на дне стоял чудесный серебряный дворец. На шпиле самой высокой башни сидел серебряный лягушонок.

Сквозь прозрачную воду можно было разглядеть богатое убранство комнат. Серебряный трон, украшенный жемчугом. На столах драгоценная утварь. В кубках серебряное вино, на узорном блюде гроздья винограда, словно серебряные бусы.

Со дна поднимались серебряные травы и цветы. Каждый маленький цветок сверкал так, что впору зажмуриться.

— Мне бы хоть один такой цветочек, — завистливо проворчала про себя летучая мышь Матильда. — Как бы он украсил моё парадное платье!

Белоснежка спешилась и подошла совсем близко к краю воды.

— Фея Серебряного Озера! Прекрасная добрая фея, поднимись к нам! — позвала Белоснежка.

Не замутившись, чуть всколыхнулись озёрные воды. Из глубины поднялась фея Серебряного Озера.

Она стояла на волне лёгкая, хрупкая, почти прозрачная. Можно было подумать, что её прекрасное лицо, волосы, струистые одежды созданы из тонкого серебра, свежих капель росы и тающей радуги. А глаза её светились как лучистые утренние звёзды.

— Приветствую тебя, моя милая Белоснежка, и тебя, принц Теодор, — ласково сказала фея. — Знаю, что привело вас сюда. Вчерашний дождь, пролившийся над озером, рассказал мне, какая беда стряслась с добрыми гномами.

— Сердца их больше не бьются… — сказала Белоснежка, и слёзы неудержимо хлынули из её глаз.

— Не плачь так горько, моё милое дитя. Я знаю средство, как помочь тебе. — Фея подняла руку, и Белоснежка увидела на её ладони сверкающий серебряный флакон с хрустальной крышкой.

— Когда-то этот флакон смастерили гномы и подарили мне, — помолчав немного, продолжала фея. — А теперь, похоже, он послужит им самим. Знай, Белоснежка, в этом флаконе — Живая вода! Нелегко было мне её собрать. В ней — первая улыбка ребёнка, тепло материнского поцелуя, звон воскресных колоколов. Но, увы, в моих руках Живая вода не имеет волшебной силы! Только тот, кого Бог одарил бессмертной душой, может пробудить в Живой воде её тайные свойства… Да, мы, феи, вечно остаёмся юными и прекрасными. И потому многие завидуют нам. Но у нас нет бессмертной души, мы никогда не услышим пение ангелов… — Тут лицо прекрасной феи на миг омрачилось, словно лёгкое облачко набежало на солнце. Фея улыбнулась, но улыбка её была полна печали. — Но ты, моё доброе дитя, другое дело! Живая вода в твоих руках станет всесильной. Всего несколько капель из этого флакона, и сердца гномов тут же забьются. На