Мы уже говорили о том, что если русы и были в VII столетии в предгорьях Кавказа, то попасть они туда могли лишь одним, известным ещё с неолита, нового каменного века, Волжско-Балтийским путём. Что до века IX, то тут нет и не может быть вообще ни малейших сомнений — именно этой дорогой русы и попадали на Восток. «Наследили» вдоль него они основательно — именно в Поволжье, точнее, в землях волжских булгар ибн Фадлан, посол халифа аль Муктадира, увидел русов и оставил нам бесценное описание их внешности, обычаев и обрядов. Там же, в Балымерском, могильнике, отыскан меч с русским именем — но об этом разговор позже.

Шли купцы — разведывая пути, расположение крепостей, силу войск, многочисленность населения и его отовность к войне. Шли воины — своей свирепой славой отбивая и у лихих людишек, и у дикарей из степных и горных племён, и у иных правителей охоту протягивать загребущие руки к товарам русских купцов.

Одно из самых ранних — если не считать сообщения Мухаммеда Бал-ами, ас-Салиби и «Степенной книги» — упоминаний о русах в восточных землях — это записки ибн Хордадбега, таможенного чиновника Повелителя Правоверных в городе Рей (помните, в том, что откупался когда-то от арабских завоевателей?), сделанные им в сороковых годах девятого столетия и озаглавленные «Книга путей и государств». По долгу службы он сам общался с русскими купцами. «Что касается русских купцов — а они суть племя из славян, то они вывозят бобровый мех и мех чёрно-бурой лисы и мечи из самых отдалённых частей страны славян… затем они отправляются к Джурджанскому (так видоизменилось под каламом персидского автора античное название Каспия — Гирканское море. — О. В.) морю и высаживаются на каком угодно берегу, и продают всё, что с собой привозят, и всё это попадает в Рей. Иногда они привозят свои товары на верблюдах из Джурджана в Багдад, где переводчиками для них служат славянские рабы. И выдают они себя за христиан».

В этом интереснейшем сообщении, где буквально что ни слово, то золото (особенно если учесть, что всё это — сообщения очевидца, который не раз сам досматривал товары русских торговцев, щупал меха и придирчиво разглядывал лезвия мечей, разговаривал через рабов-толмачей с их хозяевами), есть целый ряд полезных для нас сообщений, заслуживающих более пристального разбирательства. А что оно имеет отношение к нашей теме — в том и сомнения быть не может. Все источники говорят, что русские ладьи по Хвалынскому морю, как наши предки величали Каспий, ходили вдоль его западного, кавказского побережья. И конечно, самое важное для нас, буквально бьющее в лицо сообщение, сообщение, которым ибн Хордадбег начинает свой рассказ, это то, что русы — племя славян! И дальше добавляет, что переводчиками у русов были тоже славяне.

Тут, конечно, опять приходится вступать в полемику с норманнистами. Они возмущённо заявляют — но ведь остальные-то, мол, арабские авторы резко отличают русов от славян!

Ох, что-то странно они их «отличают»! Русский князь Дир у нашего старого знакомого аль Масуди — «правитель славян». Целый ряд восточных авторов среди трёх частей Руси, вместе с Куявой-Киевом и загадочной Артанией, называет Славию. Аль Масуди говорит об одинаковом погребальном обычае русов и славян, ибн Русте их различает, но, описывая погребальный обряд русов, рассказывает про отлично известные археологам срубные гробницы Киева и Чернигова, имеющие ближайшее подобие в славянской Моравии. А исследование черепов похороненных в них людей привело археологов к выводу, что перед ними не просто славяне, а группа славян, стоящая дальше всех прочих по строению черепа от германских и скандинавских народов. Кстати, описанное ибн Русте погребение руса почти дословно воспроизводит погребальный обряд, описанный в русской былине «Михаиле Потык», в которой и намёка на скандинавское влияние не обнаружено. Зато, описывая погребальный обряд славян, ибн Русте фактически один к одному — за вычетом нескольких мелких деталей — воспроизводит описание ещё одним арабом, ибн Фадланом, виденных им в Булгаре похорон знатного… руса!

Получается, арабы разделяют русов и славян лишь затем, чтобы тут же начать путать их на каждом шагу!

Ну хорошо, пусть разделяют. Честно говоря, напрашивается единственный вопрос — ну и что?! Целый ряд историков — в том числе Прокопий Кесарийский и гот Иордан — отделяют готов от германцев и противопоставляют их. Ни один античный источник не называет бриттов кельтами. Многие средневековые источники точно так же, как русов и славян, «разделяют» хазар и тюрок. Тем не менее готы — германское племя, бритты — кельты, хазары — тюрки. Потому что имена (в большинстве), обычаи, вера у готов — германские, у бриттов — кельтские, у хазар — тюркские. Ведь и слова «германцы», и «кельты», и «тюрки» значили для современников совсем не то же, что и для нас. И только слависты требуют от древних авторов твёрдого знания и правильного применения слова «славяне» в том обобщающем смысле, которое он получил в книгах Нового времени — через века после их смерти! Знакомая «объективность».

Достойно внимания, что в качестве одного из товаров, который русы вывозили в Персию, упомянуты мечи. Позвольте особенно не останавливаться на идее, будто это были клинки франкского производства, которые вездесущие и неутомимые скандинавы вывозили из империи потомков Карла Великого через всю Балтику и Восточную Европу. Я даже не буду говорить, сколь рентабельно было подобное предприятие — мечи трудно назвать лёгким и удобным грузом, так они, ко всему, ещё и ржавчины боятся. Никакие источники не говорят о закупке франкских клинков норманнами — но есть указ самого императора франков Карла Великого о запрете на пролажу оружия прибалтийским славянам. Как подданные христианнейшего императора соблюдали этот запрет, говорит археология — франкских мечей с именными клеймами лучших мастеров, так сказать, фирменный товар, археологи нашли в землях Киевской Руси одиннадцать штук, в Эстонии — семь, в Литве — пять, в Латвии — двадцать два, в землях балтийских славян-вендов — тридцать (!), а в Швеции… один. Даже в Эстонии этих клинков больше, чем в земле «грозных викингов»! А уж число франкских «фирменных» мечей в вендских землях ясно говорит, что выгода торговли со славянами сильно перевешивала в глазах франков-торговцев все неприятности, которые могли доставить им их христианнейшие государи.

Впрочем, арабские авторы сообщают, что мечи производят сами русы, в той самой загадочной Артании (она же Арсания или Уртаб). Но вот это-то замечание норманнисты не особенно жалуют. Потому как найдено уже два клинка со славянскими именами мастеров. С первым из мечей получился замечательнейший конфуз. Его долгое время выставляли напоказ как очень яркий пример «типично скандинавского» клинка, цитировали скальдов — «на лезвии змей окровавленный лёг, другой обвивает хвостом рукоять», — горделиво указуя на змееподобных чудищ, изображённых на рукояти. Я даже не знаю, указал ли им кто-нибудь в ответ, что змеи скопированы со скандинавских… могильных камней яснее ясного говорят, что кузнец, изобразивший их на оружии, явно был чужд скандинавской культуре. Но потом учёные научились очищать клинки от вековой ржавчины, и на лезвии «типичного скандинавского меча» проступили буквы, гласившие… Людота коваль.

Как Вы думаете, читатель, научил этот конфуз хоть чему-нибудь господ норманнистов? Совершенно правильно думаете — абсолютно ничему. Продолжается уверенная раздача званий «типично скандинавских предметов» пресловутым громовым топоркам, невесть с чего окрещённым «молоточками Тора», которые, как отмечают сами норманнисты, типологически ближе всего находкам не со шведских берегов, а со славянского Рюгена; ладейным заклёпкам в погребениях Гнездово, которые, по замечанию археологов, «ближе к балтийской и славянской, нежели скандинавской традиции»; овальным фибулам, которые даже в шведском городе Бирке оказываются в одной могиле со славянской керамикой и типично славянской расшитой рубахой, а вот под Ростовом почему-то оказываются веским доказательством норманнского происхождения хозяйки. Причём, что характерно, когда эти фибулы находят в курганах ливов или вепсов, то они не обозначают скандинавского происхождения — только в могильниках русских городов. Опять эта «объективность»! Женщина финского племени имеет право, так сказать, хранить в могиле это украшение, но стоит ему попасть в погребение русской боярыни, как та тут же превращается в шведку.